Джей Фокс: Моя жизнь. Том II. Дарья Юдина
Седрик. – Белый лис!
Я напрягся. Он поспешно заговорил:
– Не переживай, я не имею ничего в виду! В смысле, я не искал нарочно ничего такого, что бы содержало в себе наши фамилии. Случайно увидел, мне показалось это… забавным…
– Ладно, не оправдывайся, – смягчился я. – Спасибо, очень красивый шарф.
– С твоим пальто будет хорошо.
– Наверное. Черт, это, вообще-то, такой заботливый подарок, не то что мой. Я его даже не сам выбирал, мать попросил… Прости.
– Ты так переживал из-за моего подарка, что обратился за помощью? – улыбнулся он. – Это очень мило. У твоей мамы хороший вкус. Поставлю на окно в гостиной, я как раз думал недавно, что там как-то пустовато. И освещение там подхо…
Седрик с готовностью ответил на мой поцелуй, закрыл глаза, подался вперед…
Потом мы танцевали. Места было мало, мы топтались на свободном пятачке между стеной и кроватью. У Седрика был счастливый идиотский вид. Я размяк, поддался романтичности обстановки. Вдруг неожиданно для себя спросил:
– Ты говорил, у тебя есть гитара?..
Он удивился, но тут же без лишних вопросов принес большую треугольную коробку. Простая акустика, совсем новенькая. Седрик купил ее пару лет назад, в каком-то странном порыве, но играть так и не научился. «Слишком сложно», – объяснил он смеясь.
Я достал гитару из коробки, ощутил приятный запах лака и фанеры, осторожно коснулся струн… По моему телу пробежала дрожь, сердце замерло на мгновение, я зажмурился от нахлынувших воспоминаний, эмоций. Когда я последний раз брался за инструмент? Страшно подумать…
Я взял на пробу пару аккордов. Подтянул колки. Потом тихонько заиграл первую пришедшую на ум мелодию. Живые звуки наполнили комнату. Мерцали свечи, где-то рядом, затаив дыхание, сидел Седрик – я почти забыл о его существовании в тот момент. Закончив вступление, я хрипловато запел:
В другом королевстве, вдали от тебя
Я не ведал боли, я жил не любя…
Это была баллада, написанная моим отцом, первая песня, которую я выучил в своей жизни. Старые строчки оживали в памяти, лились наружу, наполнялись новым смыслом. Боже, как мог я бросить музыку? Зачем я запер ее в самый темный чулан в своем сердце? Похоронил где-то там же, где и свою любовь…
Мне стало больно,
Мне стало страшно,
И я был счастлив,
Я был влюблен…
Закончив эту песню, я остановился, но только для того, чтобы снять очки. Потом заиграл снова, теперь уже без слов. Оглушенный своими эмоциями, я не мог остановиться и продолжал играть до тех пор, пока разболевшиеся пальцы не перестали слушаться. Должно быть, прошло несколько часов. Седрик спал. Он так и не сказал ни слова с тех пор, как принес мне гитару. Обиделся? Или увидел, что со мной творится и решил не мешать? Я не мог в тот момент думать об этом, я был слишком потрясен.
Не раздеваясь, я заполз под одеяло, разбудил Седрика. Он помог мне избавиться от одежды.
Следующие несколько дней я провел один в своей комнате в квартире брата. Мне надо было