Правда. Терри Пратчетт
ли, – ответил Вильям. – Он в некотором роде нищий. Вот только из Гильдии Попрошаек его выгнали и обратно не пускают.
– А чего он молчит?
– Ну, обычно он просто стоит и ждет, пока ему что-нибудь не дадут, чтобы он ушел. Э-э… Ты слышал о таких специальных приветственных повозках? Которыми местные жители и торговцы приветствуют новых поселенцев?
– Да.
– Так вот это абсолютная противоположность данной традиции.
Старикашка Рон кивнул и протянул руку.
– Точняк, господин Прыщ. А я им говорил, меня на кривой не ого-го-го, дурни клятые, я им говорил. А не качелю я благородство, разрази их гром. Десница тысячелетия и моллюск. Вот фигня.
– Гав.
Вильям снова уставился на песика.
– Рык, – сообщил тот.
Гунилла поскреб в укромных уголках своей бороды.
– Вот что я заметил в этом городе, – произнес он. – Люди готовы покупать практически все, только вынеси это на улицу.
Он взял пачку новостных листков, еще не просохших после отпечатной машины.
– Эй, господин, ты меня понимаешь?
– Клятье.
Гунилла ткнул Вильяма локтем под ребра.
– Как ты думаешь, это значит «да» или «нет»?
– Вероятно, «да».
– Отлично. Слушай меня. Если ты продашь эти листки, скажем, по двадцать пенсов за штуку, можешь оставить себе…
– Эй, – перебил его Вильям. – Нельзя продавать их так дешево!
– Почему?
– Почему? Потому что… потому что… потому что тогда все смогут их читать, вот почему!
– Ну и хорошо, – спокойно сказал Гунилла. – Значит, все смогут заплатить по двадцать пенсов. В мире гораздо больше бедных, чем богатых, и с них куда проще получить деньги. – Он, поморщившись, посмотрел на Старикашку Рона. – Возможно, вопрос покажется тебе немного странным, но у тебя есть друзья?
– А я им говорил! Говорил! Разрази их гром!
– Наверное, есть, – ответил за нищего Вильям. – Он живет с группой… э… таких же горемык под одним из мостов. Ну, скорее не живет, а мыкается.
– Отлично, – кивнул Гунилла и помахал перед носом у Старикашки Рона свежим номером «Правды». – Можешь им передать: если они продадут эти листки по двадцать пенсов за штуку, то я позволю им оставить себе по целому звонкому пенни!
– Правда? А знаешь, куда ты можешь засунуть свой целый звонкий пенни? – вдруг спросил Рон.
– О, значит, ты все-таки… – начал было Гунилла.
Вильям положил руку ему на плечо.
– Извини, погоди-ка минуту. Рон, что ты сейчас сказал?
– Клятье, – изрек Старикашка Рон.
Предыдущие слова были произнесены голосом, весьма похожим на голос Рона, и доносились они примерно с того же места, где стоял нищий, но были на диво связными и разумными.
– Стало быть, одного пенса тебе мало? – осторожно уточнил Вильям.
– Это стоит никак не меньше пяти пенсов за штуку, – откликнулся Рон. Скорее всего, Рон. А может, и нет.
По