Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник). Василий Седугин
то горячие ласки и наглые руки боярыни, то ее шепот:
– Придешь ли ночью, князь?
Очень хотелось прийти, снова ощутить под своими руками ее бесстыжее тело, упругую грудь и пышные бедра, снова овладеть этой женщиной и терзать ее до самого утра.
Помог ему Михей. Он смущенно поскреб подбородок и протянул:
– Мы того, княже… мы кой-чего забыли у Стемира.
– Чего забыли? – вздрогнул Ярослав.
– Да кой-чего… И уехали как-то не по-людски, не попрощавшись… Может, съездить?
Ярослав нахмурился:
– Негоже князю с извинениями к боярину ездить!
– А я бы поехал… особо к боярыне извиниться… Так ведь звала…
Князь едва не подскочил на месте – откуда он знает, что звала?! Михей спокойно объяснил:
– Да ведь даже за ворота сама вышла, а мы вот так не попрощавшись. Может, съездим, а?
После недолгих препирательств Ярослав позволил себя уговорить, взяв слово, что Блуд ничего не узнает. Тайно с одним Михеем он выскользнул за ворота и добрался до дома Стемира. Там их явно ждали, холоп забрал коней и провел на крыльцо, только не красное, а позади дома, что для челяди.
Ярославу было не по себе, он, князь, тайком пробирается к боярской жене! Но стоило переступить порог сеней и снова попасть в ее руки, как все сомнения забылись. Снова было обнаженное женское тело, снова сладостный миг, квас со странным привкусом и бесстыдные ласки после него. Ярослав уже осознал, что квас добавляет мужских сил и после него боярыню хочется снова и снова. Но пить трижды та не позволила, возразив:
– Завтра еще придешь, князь. Тогда и попьешь.
Ярослав вдруг вспомнил, что завтра должен вернуться Блуд, покачал головой:
– Завтра Блуд приезжает.
Ему было почти стыдно признаваться, что все еще ходит за кормильцем и слушается его. Боярыня возразила:
– Он еще три дня в Суздале пробудет.
– Откуда тебе известно?
– Знаю… А ты ко мне всякую ночь ходи, я встречать стану…
И снова стоило Ярославу выйти из дверей, как показался и Михей, видно, развлекавшийся с кем-то в этом же доме. Не разговаривая, они вернулись обратно.
На следующий день у Ярослава болело все тело, во рту горело, и никакие напитки не могли утолить страшную жажду, а мысли крутились только вокруг статей красавицы. Он пытался вспомнить ее лицо и не мог, в памяти всплывали только коричнево-желтые глаза. Зато все прекрасно помнили руки. Ярослав вдруг подумал, что даже имени женщины не знает!
Он твердо решил больше никуда не ездить, хотя Блуду ничего не рассказывать!
Но к вечеру вдруг примчался гонец с известием от кормильца, что тот задержится в Суздале на три дня, и вся решимость Ярослава сошла на нет. Чем ближе был вечер, тем больше ему хотелось снова испить того кваску и обнять горячее тело боярыни.
Выскользнув за ворота вместе все с тем же Михеем, он поинтересовался:
– Как имя у боярской женки?
Тот почему-то нахмурился:
– Вучица…
Странное имя, что-то оно напоминало, а что, Ярослав понять не мог.
Но это не помешало