Сук*. Вторая древнейшая. Эдуард Евгеньевич Семенов

      Тогда он в бессилии упал на пол в позе эмбриона и забылся. Ему снова вернулся образ Людмилы. Она как некое существо из другого светлого мира манила его руками к себе. Звала за собой, обещая покой и полную свободу. Ему надо было только протянуть ей руку. Схватить ее за пальцы. Но руки упирались в стены и не могли выпрямиться. Ногти скребли по бетону, срывались в кровь. Кошмар снова  снова накатывался на него. И так до тех пор пока он не услышал голоса.

      – Что с ним?

      – Переохлаждение, переутомление, бессознательное состояние.

      Кто-то склонился над ним, светя фонариком прямо внутрь мозга.

      – О, реакция есть, дети будут. Живучий.

      – Доктор, его можно поставить на ноги? Или как-то привезти в порядок.

      – Ну, поместим в лазарет, подключим к капельнице. А там посмотрим. Ничего обещать не могу.

      – Доктор, с меня премия в квартале, если поставишь. К нам едут представитель Президента и эти журналисты, не хотелось бы чтобы они случайно увидели этого доходягу.

      Захар сквозь красную пелену увидел двух мужчин. Одного в белом халате, другого – в форме офицера внутренних войск.

      – Да, не повезло парню, – ответил доктор офицеру. – Несите его в палату. Будет возвращать к жизни.

      Доктор взял руку Захара и начал считать пульс.

      – Ты парень, это, не подведи. Мне премия нужна. Жене сапоги покупать.

      ***

       За кромешной чернотой пришел белый свет, но от этого состояние Захара нисколько не изменилось. Он лежал и смотрел в потолок. Ломаная линия трещины, а в углу – паутина. Лошадиная доля глюкозы через капельницу в вену по капле возвращало тело Захара к жизни, но не могла вернуть его душе покоя и свободы. Ему снова снилась Людмила, и снова она звала его к себе, протягивала руку, а он пытался схватить ее, но то и дело хватал пустоту. За Людмилой неизменно оказывался Зуфар. Он тянул к его горлу руки и кричал: «Давай, я тебе помогу!» Далекое и близкое все смешалось.