Позволь мне отвести тебя домой. Мина Уэно
жит по полю наперерез, и цветущая гречиха хлещет ее по икрам. Луна в небе полная, белая и светит ярко, как фонарь, и Ноэль может различить даже рисунок на ткани ее простенького ситцевого платья. Он знает, что это ее единственный выходной наряд: и на танцы, и в церковь. Вся остальная одежда – для работы на ферме.
– Скорее!
Ноэль протягивает руку, она хватается за его ладонь, и они вместе торопятся к краю обрыва над морем, откуда открывается вид на городской порт.
По дороге через склон холма и лес до города несколько миль, но отсюда они могут смотреть, как приходят и уходят корабли. Настоящие, большие, не чета рыболовецким суднам, что есть в их деревне.
«Королева» пришвартована у причала. Пароход, каких еще свет не видывал, и это его последняя стоянка перед грандиозным, неслыханным путешествием через океан.
Ноэль замирает от восторга, и на земле его душу держит только ладонь Уны.
– Только подумай, – произносит он, не отрывая взгляда от черно-белой красавицы. – Более двух тысяч пассажиров, и это не сон… Как же им повезло! Счастливчики.
Он переводит взгляд на Уну, а она – на него. У нее светлое лицо. Да, кожа белая, и в свете бледной луны она похожа на едва подрумянившийся фарфор. Но светлая – она сама, и взгляд ее темных, как у лани, глаз – тоже светлый.
Уна улыбается его мечтам.
– Однажды и ты выйдешь в открытое море.
– Уже скоро, – Ноэль вздыхает, глядит на нее сверху вниз и не может сдержать рвущейся наружу искренней улыбки, хоть и знает: для нее это повод скорее для печали, чем для радости.
Но Уна и это понимает. Помимо прочего, у нее светлая голова. Она умнее всех, кого он знает. Девочке с фермы ни к чему ученые знания, но нескольких классов деревенской школы для нее оказалось недостаточно, и она берет книги в городской библиотеке. Их ей возит его отец, наведывающийся в город по делам каждую неделю.
– Значит, – Уна усмехается, так по-взрослому понимающе, – буду женой моряка.
Ноэль наклоняется и целует ее в лоб. У них обязательно будет свой домик в городе внизу, и, когда корабли будут возвращаться в порт, Уна будет ждать его у пирса, прямая и тонкая, как тростинка. Одна или за руку с их ребенком – мечты всегда разнятся в этом, оставаясь неизменными в одном: он – бравый моряк, возвращающийся к своей единственной возлюбленной, оплетающей тонкими белыми руками его шею и плечи.
Уна задерживает на его лице восторженный взгляд.
– Такой ты красивый, – шепчет она. – Тебя впереди ждет что-то большое и настоящее.
– Нас, – уверенно поправляет он ее. – Нас.
Уна улыбается победной улыбкой, ее голова сидит прямо и высоко на тонкой шее. Ее осанке могли бы позавидовать балерины с фотокарточек. В детстве, когда ее отец ушел из семьи, бросил жену и ферму и не вернулся, Уне приходилось есть запеченные луковицы тюльпанов. Наверное, оттого она такая худенькая.
– Тебя мать отпустит на танцы в субботу?
– Если ты поручишься, что приведешь меня домой до девяти…
– Поручусь! – Он подхватывает ее за тонкую талию и кружит в воздухе, наслаждаясь тем, как она задыхается от смеха. – Поручусь, Уна!
– Поставь… Поставь меня! – взвизгивает она.
Вдруг их слуха достигает протяжный низкий гудок. Из труб «Королевы» валит пар.
Ноэль ставит Уну на землю и, не моргая, глядит, как пароход выходит в море.
Позже они лежат на спине в невысокой траве пологого холма, и Уна без запинки называет ему каждое созвездие – небо безоблачно, и звезды хорошо видны.
* * *
Летний зной заставляет ее радоваться тому, что волосы убраны в косы, сплетенные в тугой узел на затылке. По дороге до пирса она нарвала полевых цветов, чтобы украсить ими прическу: других украшений у нее все равно нет.
В городе пахнет рыбой, солью и мазутом.
В груди пугающе пусто.
Вокруг нее пестрая толпа. Все прощаются. У женщин в глазах слезы, но на губах судорожные улыбки.
Уна не думала, что этот день настанет так быстро.
Ноэля она замечает издалека. Темно-зеленая форма ему к лицу. Их погрузят на пароход – как он и мечтал, – но повезут не через море, а всего лишь в другой порт, где ребят пересадят в вагоны.
И прямиком на фронт.
Ноэль улыбается, завидев ее, и Уне хочется, чтобы кто-то запечатлел его здесь и сейчас. Когда он был ребенком, на него пролили солнце, не иначе. Светлые волосы, что виднеются из-под пилотки, мягко отливают в полуденном свете, глаза сияют, тепло и нежно. Он мог бы быть не таким красивым, будь черты его лица более правильными, но один небольшой изъян дарит ему несравнимое очарование. Его прямой острый нос посажен чуть выше над губой, чем следовало бы. Но не настолько, чтобы взгляд цеплялся за эту деталь. А еще его брови так часто мягко приподнимаются над переносицей, особенно когда он говорит с ней…
Он не заслуживает того, что с ним может случиться.
Бог должен беречь мечтателей.
– Старший