Истоки. Книга 2. Детство и юность Ираиды. Глава 1. Дневник бабуси. Ираида Владимировна Дудко
о не только – Казань, где я родилась и жила до девяти лет. С полным правом для меня является малой Родиной и Киев и – Подмосковье: Вельяминово, Шатура, Орехово-Зуево и затем – Дзержинск, ну, и, конечно – Москва. Каждому из этих поселков и городов отдано не только несколько лет жизни, но и свершений или потерь. Поэтому, вспоминая прошлое, я одинаково с ностальгией переживаю заново прожитое в каждом из этих городов или посёлков…
Иногда, очень остро возникает желание вернуться, встретить кого-нибудь из далекого прошлого. А потом думаю – а зачем? Кто в беззубой старухе узнает прежнюю Иду, Риду, Иру и, наконец, Ираиду? Да, и я едва ли узнаю кого-нибудь… Поэтому, пусть в моей памяти всё остается молодым и красивым, т. к. молодость не может быть некрасивой.
Кстати, мне мое имя не нравилось с детства, поэтому я его меняла до тех пор, пока не стала называться полным именем – Ираида.
Надо полагать, что сегодня в своём роду я вышла на финишную прямую. А вся моя семья – это: муж Виктор, дети, внуки и правнуки.
На протяжении моей, сравнительно уже – долгой жизни, в детстве рядом со мной были близкие: бабуся, мама, папа, брат и сестра. Всё, что происходило со мной, тесно связано с ними. Моя жизнь является вкраплением в общую судьбу нашей семьи, и обособить её просто невозможно, так же, как и – жизнь каждого близкого родственника. Поэтому, когда я говорю – моё детство, моя семья – это всё они, мои близкие и родные, которых сегодня уже нет в живых. Но они были…
Поэтому рассказ будет не только обо мне, но и о них…
Вся наша жизнь связана с информацией. Мы обмениваемся ею, беседуя друг с другом, по телефону, через интернет и т. д. Но чаще всего сообщаем свои новости в письмах и телеграммах…
Так произошло – случайно, а, может быть, не случайно, мы с Витей сохранили за совместно прожитые годы почти все полученные письма и поздравительные открытки. Правда, часть из них пропала. Хранились они в двух чемоданах. Один чемодан хранился в московской квартире, а второй оставался на даче. Когда дочка Стэлла забрала нас с папой жить к себе, на зимнюю дачу в Подольнихе, Олег (сын) разобрал наш старый дачный домик, и построил на его месте баню. Скорее всего, среди всякой рухляди сгорел в костре и наш чемодан с письмами. Но основные письма сохранились.
Итак, мое раннее детство проходило в Казани. И не только мое. В Казани родились мои брат и сестра – Борис и Людмила.
Наша семья состояла, естественно, не только из детей. Были и мама – Нина Николаевна и папа – Владимир Васильевич и бабуся – Мариамна Алониевна. И все мы носили самую популярную фамилию на свете – Степановы.
Я родилась в 1935 году, 20 января.
Волею судьбы сохранились три тетради – дневники, которые вела бабуся и, в основном, она писала о нас – маленьких. Когда я родилась, бабуся сказала – своих внучат я должна воспитывать сама. Она оставила преподавание и всю себя без остатка отдала нам. Меня она любила больше всех, может быть, потому что я была первенцем, а может быть потому, что в её семье у неё было два мальчика, а здесь родилась девочка.
Я хочу не просто переписать содержание бабусиного дневника, а по мере воспоминаний, которые, естественно, будут всплывать в памяти, или рассказов моих близких, приводить свои комментарии, пояснения, дополнения.
Я родилась в годы «БОЛЬШОГО ТЕРРОРА». Так назвали период с 1934-го по 1939 годы. 1-го декабря 1934-го года, за полтора месяца до моего рождения был убит С. М. Киров. Тайна этого убийства не раскрыта до сих пор. Но именно с этого момента началось устранение, а попросту – уничтожение сотни тысяч невиновных людей. Их обвиняли в «террористических актах», судили военным трибуналом, и приговоры приводились в исполнение немедленно. Аресты «врагов народов» начались с 1935-го г., достигли апогея в 1937-ом г., и постепенно затихли к 1940-му году.
В газетах и по радио публиковались сведения о показательных судебных процессах: процессы над Г. Е. Зиновьевым, Л. Б. Каменевым и другими в авгсте 1936-го года, над Г. Л. Пятаковым, К. Б. Радеком – в январе 1937-го г., над маршалом М. Н. Тухачевским – в июне 1937-го г., над Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым – в марте 1938-го г. и многими другими…
Продолжались гонения на религию и церковь.
Началось повсеместное закрытие православных церквей, каталических костёлов, мусульманских мечетей, иудаистских синагог. Если в 1928 г. Русская православная церковь имела 30 000 церковных приходов, то к 1939 г. во всей стране осталось около 100 действующих храмов. Церковные здания или разрушались, или использовались под заводские мастерские, склады и клубы, а монастыри – под тюрьмы и колонии. Тысячами сжигались иконы, древние церковные книги, переплавлялась на лом драгоценная церковная утварь.
Священнослужителей арестовывали, ссылали в отдалённые местности, заключали в лагеря, расстреливали.
Я это пишу не для красного словца. Все эти «действа» прокатились по многим судьбам и семьям.
Витин дед (Виктор Дудко – мой муж) – Покровский Николай Ананьевич (отец Витиной мамы – Веры Николаевны) был священником в г. Бузулук Оренбургской области. В 1937-ом г. он прочитал в церкви отрывок из МТФ (23: 7–10), за что был арестован, 14.