Преодоление. Владимир Матвеевич Долгий
номической безопасности, что близко мне по прошлой службе в КГБ СССР. Подвигла меня на рукописное извлечение памяти одна из сотрудниц компании, Оксана, молодая девушка, обладающая целым рядом талантов, среди которых я более всего ценю независимость суждений и желание докопаться до всего сущего. В наших многочисленных беседах на различные темы, мы неизменно приходили к понятиям базовых ценностей тогда и сейчас, на различия в чувствах и поведении людей в схожих обстоятельствах. Затрагивали мы и присущее нам, так называемое «самокопание» в целях достижения гармонии с самим собой и с окружающим тебя реальным миром людей, который формируется из близких родственников, друзей, сокурсников и сослуживцев, руководителей и работодателей, представителей всякого рода властей, просто попутчиков по путешествиям и случайных знакомых. То есть людей, которые и олицетворяют твое общественное окружение и являются как бы проявлением того самого общественного сознания, которое в мое время играло очень большую роль в формировании целеуказателей по жизни.
Большую и лучшую часть своей сознательной жизни я отдал работе в советской контрразведке, пройдя в ней путь от младшего оперуполномоченного до начальника Научно-исследовательского института КГБ СССР. На этом пути, мне повезло на встречи с очень интересными людьми, имена которых долгое время оставались под завесой государственной тайны, сыгравшими огромную роль в формировании той ипостаси СССР, которая в глазах всего мира вызывала уважение, а иногда и трепет. В их числе были Главные конструкторы, академики, Нобелевские лауреаты, директора производственных объединений, награжденные всеми мыслимыми наградами Родины и к моему, да и не только моему, сожалению практически забытые собственным народом. А ведь многие из них не только внесли огромный вклад в былое могущество государства, но и явили собой пример несгибаемой воли, целеустремлённости в реализации своей мечты, терпения и христианского прощения за душевные, а иногда и телесные муки, испытанные в сталинских концлагерях и шарашках. Уйдет со сцены мое поколение, непосредственно работавшее с этими выдающимися первопроходцами атомных и космических проектов, и могут быть потеряны навсегда ощущения величия того времени, определяемое сознанием ряого советского труженика, гордого только тем, что ему привелось жить и работать рядом с ними. Почему собственно я считаю возможным взяться за «перо»? Только потому, что, во-первых, всё меньше остается очевидцев в связи, как говорится, с естественной убылью. Во-вторых, и это главное, практически все имевшие, более или менее серьезное отношение к атомным и космическим проектам участники и очевидцы работали в условиях строжайшей секретности, и этот комплекс секретности у абсолютного большинства из них с большой вероятностью уйдет вместе с ними. У меня этого комплекса нет, несмотря на то, что главным моим занятием в контрразведке и была защита важнейших государственных секретов..
Прежде чем перейти к описаниям тех событий, очевидцем, а иногда и участником которых я был, наверное, было бы уместным рассказать, кто я и каким образом оказался в контрразведке.
Родился я за несколько дней до начала войны с Германией 1941-1945 годов. Специально не интерпретирую эту войну как Великую отечественную или Вторую мировую, поскольку не уверен, что именно один из этих терминов войдет в мировую историю навечно. Слишком много разных спекуляций сегодня на тему этой огромной трагедии европейских народов, включая и народ русский. До сих пор, к своему стыду, я не знаю, что такое русский народ. Ранее в это понятие я непременно включал и украинцев и белорусов, а сейчас мы чуть ли не на грани войны с Украиной. По крайней мере украинские спецы и военные управляли зенитно-ракетными комплексами на стороне Грузии в военной операции против России…. В момент рождения отец, незадолго до того окончивший военно-политическую академию им. Ленина, был на сборах в военном лагере и сразу отправился на фронт. Мать, имея на руках мою сестру, трёх лет от роду, и меня, новорожденного, уехала к своей сестре под Рязань, где мы все вместе и провели три первые годы войны. Нет нужды описывать трудности тех лет, замечу лишь, что картофельные очистки, кои лежали в основе моего материнского молока не заложили во мне богатырского здоровья и исполинского телосложения. С сорок третьего года мать стала получать часть командирского пайка и жить стало веселей. В конце сорок четвертого года отец был откомандирован в Москву и дальнейшую службу проходил в должности преподавателя какой-то армейской разведшколы. Насколько я слышал уже позже, речь шла о подготовке агентуры для засылки в Японию, видимо в верхах уже всерьёз прорабатывался сценарий войны с ней. Я хорошо помню салют в честь Победы 9 мая 1945 года, которым любовался, пребывая на руках отца у окна коридора дома где-то на улице «Зацепа». Семья снимала угол, в буквальном смысле этого слова, в комнате коммунальной квартиры подруги матери, с которой они вместе работали, и она периодически там тоже ночевала за ширмой из простыни. Сейчас в это трудно поверить, но мне постелью служил мраморный подоконник, а любимым моим занятием зимой было отогревание дырки с помощью пятачка в заледеневшем стекле окна и наблюдением за жизнью улицы. С четырёх лет я стал посетителем детского сада при академии им. М.В. Фрунзе, куда отец поступил в адъюнктуру на кафедру истории военного искусства. А посетителем