Записки попаданки. Сборник повестей. Александра Треффер
прервал Джон. Ругаясь, впрочем, совершенно беззлобно, на бездельника-юнгу, он заставил меня заняться делом. Через час мы поднимали якоря.
«Амелия» и «Виктория» приблизились к западной оконечности острова Лас-Паломас на глазах ошеломлённого этим манёвром дона Антонио де Арагона, который, заметив вдали паруса корсарских кораблей, ещё полчаса назад потирал руки в предвкушении мести. Теперь же он недоумевающе переглядывался со своими офицерами, тоже изумлёнными происходящим.
А увидели они, что шедшие ранее на буксире пироги,24 наполненные вооружёнными людьми и пушками, огибая суда, движутся к заросшему кустарником берегу, возвращаясь обратно пустыми. После двух таких ходок адмирал, улыбнувшись, заметил:
– Кажется, они собираются атаковать нас с берега. Безумцы! Можно считать, что Мак-Гилл уже в наших руках.
Но через час улыбка де Лерма увяла. По его сведениям после предательства Готье под командованием Мак-Гилла осталось не более трёхсот человек, а лодки перевезли уже, как минимум, пятьсот пиратов.
Один из офицеров предложил сделать вылазку, но адмирал воспротивился, и напрасно. Если бы он заглянул за густую завесу зелени, то не увидел бы ни одного корсара, ни единой пушки. Как и в книге, которую я знала почти наизусть, к берегу пироги доставляли сидящих и стоящих людей, а увозили лежащих на их дне, что со стороны выглядело так, словно лодки были пусты.
К вечеру, когда, по подсчётам испанцев, на Лас-Паломас с пиратских кораблей перебралось около тысячи человек, моряков обуял дикий страх, передавшийся и дону Антонио. Запаниковав, он сделал то, на что и рассчитывал Мак-Гилл: приказал перетащить на берег большие пушки, направив их в сторону, откуда ожидалась атака флибустьеров. Форт остался безоружным, и вернувшийся из разведки капитан отдал приказ осторожно сниматься с якоря.
«… эскадра корсаров под прикрытием ночи, воспользовавшись отливом, тихо подняла якоря. Нащупывая путь промерами глубин, четыре неосвещенных корабля направились к узкому проходу в море. Капитан Блад (Мак-Гилл) приказал спустить все паруса, кроме бушпритных25, обеспечивающих движение кораблей и выкрашенных в черный цвет.
Когда судна почти поравнялись с фортом, испанцы, целиком поглощенные наблюдениями за противоположной стороной, заметили в темноте неясные очертания кораблей и услышали тихий плеск рассекаемых волн и журчание кильватерных струй26. И тут в ночном воздухе раздался такой взрыв бессильной человеческой ярости, какого, вероятно, не слышали со дня вавилонского столпотворения. Чтобы умножить замешательство среди испанцев, «Элизабет» («Виктория») в ту минуту, когда быстрый отлив проносил ее мимо, произвела по форту залп изо всех пушек левого борта.
Тут только адмирал понял, что его одурачили, и птичка благополучно улетает из клетки, хотя еще не мог сообразить, как это произошло. В неистовом гневе дон Мигель (Антонио) приказал перенести на старые места только что и с таким трудом снятые оттуда