По ту сторону жизни. Карина Демина
дом?
– А ты еще не насмотрелся?
– Нет.
Он подал руку, а я приняла, замерла на мгновенье, до того теплой и мягкой показалась эта рука. Мертвое сердце не знает сожалений? Как бы не так… только в жизни никому не признаюсь. Я ведь Вирхдаммтервег. А они не плачут. И не жалеют ни о чем.
– И что тебя потянуло ночью?
Он пожал плечами:
– Мой наставник говорил, что солнечный свет скрывает многое… я уже был здесь однажды.
– Да?
Вежливые разговоры мне всегда удавались.
– Ты меня вряд ли запомнила… ты выглядела в тот день иначе. Серый свитер. Юбка в клеточку. И чулки… Я помню, что ты щипала себя за чулок, и левый постепенно сползал складками.
Твою ж… Я не хочу вспоминать. Не буду.
– Это не был мой первый выезд, но… дело серьезное… интересы короны и все такое, а еще наставник счел, что мне будет полезным…
В тот день я разодрала себе коленку до крови. У меня даже шрам остался, крохотный, полупрозрачный, но… И его не помню. Мало кого помню вообще, потому что слишком много их было, чужаков, заполонивших дом. И все двигались, говорили о чем-то друг с другом, будто не замечали меня. А я… я сидела в кресле и щипала себя, надеясь проснуться. Не вышло.
– Мне доверили присутствовать при допросе. И провести осмотр, – он вел меня по дому, а я шла, хотя следовало бы послать Диттера подальше. Столько лет прошло… Откипело. Отболело. И…
– Несчастный случай, – я слышу себя со стороны. Равнодушие. Легкая насмешка, которая скорее угадывается, нежели ощущается. – Их смерть признали несчастным случаем…
– Мой наставник считал иначе. Он умер спустя полгода после той истории… – Диттер остановился у лестницы. Лунный свет, проникая сквозь окна, красил ее белым.
Нет, это не мраморная белизна, разве не видишь? Вот мягкий легкий желтоватый оттенок… благородная кость… а вот узоры, которые складываются из трещинок… И кажется, надо лишь приглядеться, самую малость приглядеться, чтобы прочесть скрытое послание. Я приглядываюсь до рези в глазах, но… ничего. Пустота. Ночь издевается над дочерью своей.
– Еще один несчастный случай… вернее… не совсем несчастный, убийство, но… как бы тебе сказать… это было простое дело. Молоденькая одаренная, стихийная инициация. Выброс. И его смело этим выбросом. Не справился с ситуацией. У него сорок лет практики, а он не справился.
– Бывает.
– Он был одержим идеей доказать, что твоих родителей убили… дело велели закрыть. В интересах короны. Но интересы совести он ставил выше… и работал дома. Только после его смерти все материалы взяли и исчезли.
– Зачем ты вернулся?
Хороший вопрос. И мне стоит задать его прежде всего себе самой. Зачем вернули меня?
Диттер стоял, опираясь на перила, глядя вниз, в темноту, где вновь же мерещилось движение. И не стоит гадать, что за тварь прячется в древнем доме, построенном на костях и крови.
– Мне недолго осталось, – это признание