Кондор принимает вызов. Сергей Соболев
лов. Ливень не заставил себя ждать: вслед за редкими тяжелыми каплями на землю обрушились сплошные потоки воды. Запоздалые прохожие торопливо пораскрывали хрупкие скорлупки зонтиков, отдавая их на растерзание крутому, просоленному на балтийских просторах норд-весту. Ноги сами по себе ускоряли ход, сбивались на торопливый шаг, переходящий в бег трусцой – все спешили укрыться от непогоды.
Редкие в это время суток маршрутные автобусы милосердно подбирали вымокших до нитки горожан, неспешно развозя их по окраинам полумиллионного города – административного, промышленного и культурного центра западной части России.
На опустевших улицах забурлили полноводные ручьи, потоки воды врывались в отверстия подземных коллекторов, пополняя и без того разбухшую после недавнего половодья Преголе, с шумом вливались в Замковые пруды, вот уже полстолетия незатейливо называемые Верхним и Нижним водоемами.
К двум часам ночи небесная канонада лишь усилилась. Под натиском шквалистого ветра натужно гнулись и скрипели деревья городского парка, невидимые за высокой земляной насыпью Литовского вала. На просторной площадке, по периметру огороженной мелкоячеистой проволочной сеткой в обрамлении высоких, с гнутыми шеями штанг-фонарей, сгрудились разнокалиберные иномарки. Большую часть территории занимало строительство крытого автосалона.
Автомобильный бизнес процветает – сказывается близость к Западу, так что пришло время выходить на европейские стандарты обслуживания. Впрочем, площадка у Росгартенских ворот и без того в городе считается «центровой» – рухлядью здесь никогда не торговали, в ассортименте иномарки, прошедшие предпродажную подготовку, стоимостью от пяти тысяч долларов и выше.
Автосалон, как всегда, закрылся в девять вечера, к этому часу площадку также покинули строители, заканчивающие возведение каркаса здания. Охранники, заперев изнутри обе брамы ворот, попрятались в помещении сторожки. Нести службу им помогала кавказская овчарка по кличке Альма. Кроме крупных габаритов и недюжинного собачьего интеллекта псина отличалась еще и свирепым норовом. По какой-то ей одной лишь понятной причине Альма недолюбливала представителей рода человеческого, готовая перегрызть горло каждому, кто окажется в пределах досягаемости ее чудовищных клыков. Исключение составляли только охранники, к их постоянному присутствию она как-то притерпелась. Однако, несмотря на свирепый нрав и кое-какие мелкие недостатки, более надежного стража трудно было себе представить.
Альму выпустили на ночь из вольера, все же слегка ограничив свободу передвижения: длинная и прочная металлическая цепь, заменявшая ей поводок, соединялась карабином с натянутым вдоль сетки ограждения металлическим тросом. Все рассчитано на то, чтобы собака держалась у машин, а не шлялась по строительной площадке, кое-где перекопанной глубокими траншеями.
В ненастную ночную пору время тянется мучительно медленно. Разговор давно уже угас – столько переговорено всего за бессонные ночи, – потому охранники сидят в тишине, погруженные в собственные мысли. В тесноватом помещении, обставленном скупо и скучно – из мебели лишь стол да парочка стульев, – царит мутный желтоватый полумрак, который не в силах развеять ни маслянистый свет уличных фонарей, ни частые вспышки зарниц. Сквозь шум непогоды изредка доносилось лишь позвякивание цепи и глухое, в унисон громовым раскатам, ворчание собаки.
Скука смертная… Диван, ясное дело, охранникам не положен, их дело бдить. Зубов весь извертелся на стуле – и так пытался пристроиться, и эдак, и плечами на спинку откидывался, засовывая кисти рук под мышки, и локтями пробовал опереться на столешницу, и едва уж не грудью ложился на стол, но все его усилия оказались тщетными – состояние приятной полудремы, ставшее уже привычным за время ночных дежурств, к нему так и не приходило.
Не в силах больше маяться на жестком сиденье, Зубов поднялся, потянулся как следует, разминая застывшие члены, и широко зевнул. Поднес к глазам запястье: стрелки на светящемся циферблате «Командирских» показывали четверть третьего. Проклятая ночь, казалось, никогда не кончится…
Из-за разбушевавшейся стихии Зубову было не по себе. Хотя беспокоиться на первый взгляд было не о чем, ночное дежурство проходило по привычной схеме: охранники в сторожке, Альма на стреме – граница на замке.
На другом стуле, привалившись плечом к столу, прикорнул его напарник Миша Костюк, двадцати пяти лет от роду, в недавнем прошлом пограничник, а теперь ночной сторож с окладом, втрое превышающим прежнее жалованье экс-лейтенанта. Куртка повисла на спинке, поверх тонкого свитера – ремни, поддерживающие кобуру с «ПМ». Еще не так давно охранники могли обходиться тривиальными «газулями» и электрошокерами, но времена меняются, все как в сказке – чем дальше, тем страшнее – народ звереет потихоньку. Даже площадки с дорогими тачками «бомбить» стали. Так что впору рыть окопы полного профиля и ставить у ворот бронетехнику.
Резко полыхнуло, оглушительно рявкнул гром, в такт ему жалобно затренькали стекла в окне. Пулеметные струи дождя косо-прицельно хлестнули по окнам, выбили звонкую дробь на черепичных скатах крыши.
Зубов прикурил сигарету и, подперев плечом