Зеленые перья. Сборник рассказов. Варвара Врановская
и покой. Что значит остаться?
Остаться – это значит предать самого себя.
Снова с тоской смотреть на нелепую банку с рассыпавшимся чаем и, бросая взгляд на жену, вспоминать совсем другую женщину.
Что значит остаться?
Забыть, что значит валяться на свежескошенной траве, в парке посреди города. Что значит терять голову от одного поцелуя.
Знаешь, о чем я подумал? Что я буду вспоминать, если мне случится умереть прямо сейчас? Ни наши с тобой походы по музеям и театрам, ни посиделки в кафе. А то как я впервые встретил ЕЕ.
Мы договаривались о встрече по телефону, я ужасно нервничал. Боялся, что не узнаю ее в толпе посреди вокзала. «Узнаешь, обязательно узнаешь. У меня на голове будут зеленые перья». В каком смысле? – подумалось мне, но я так и не решился спросить. А когда я поднялся по эскалатору наверх, с бешено колотящимся сердцем, то увидел девушку с длинными волосами и с резинками в волосах, в которые были вплетены зеленые перья. Чудо, маленькое чудо посреди большого, скучного, серого города. Моя персональная сказка.
Моя жена все говорит и говорит, сбивчиво и невнятно, но я почти не слышу ее. Мольбы и упреки не значат уже ничего.
– Чего не хватает тебе? Что такого способна дать тебе она, чего не могу дать я? – спрашивает она, наконец.
– Радость, – не задумываясь, отвечаю я.
Алёна замолкает. Решительно и строго смотрит на меня в последний раз. Исчезает в комнате, возвращается с ключами.
– Ты всегда можешь вернуться, помни об этом.
Вот так.
Не «я хочу, чтобы ты вернулся», не «я буду ждать». Она всегда считала эмоции непростительной слабостью.
Пока я собираю чемодан, пока открываю дверь – она смотрит на меня тем же пронзительным, тоскливым взглядом. Осуждающим и молящим одновременно. На пороге квартиры я очень внимательно всматриваюсь в ее красивое, еще совсем молодое лицо, как будто сравнивая этих двух женщин – ту, которую я люблю и ту, от которой ухожу.
У них нет совершенно ничего общего.
И тем не менее это одна и та же женщина, просто с разницей в семь лет. Семь лет совместной жизни.
Я молча захлопнул дверь, чтобы никогда больше не возвращаться. Я знал, что это – единственный способ сохранить мою любовь к Алёнке, сохранить мою веру в самую упоительную апрельскую сказку.
Однажды мы повзрослеем, детка!
– Однажды мы повзрослеем, – сказала Дженни, болтая ногами над краем пропасти.
На самом деле, пропасть была невысокая, ведь мы сидели на крыше типовой девятиэтажки, наслаждались первыми теплыми днями запоздалой весны.
Есть люди, занимающиеся промышленным альпинизмом, я читала блоги тех, любит экстремальные виды спорта, вроде прыжков на тарзанке с небоскребов.
Но на мой непритязательный вкус именно мы и сидели под самым небом. Облака казались такими близкими, что руку протянешь – коснешься, машины внизу такими маленькими, что наступишь – раздавишь.
А людей в нашем маленьком мирке между небом и землей не было вообще. Ни