Дом на краю света. Майкл Каннингем
вы, ребята, просветите меня за лето, что слушает нынешняя молодежь.
– Обязательно, – громко говорю я.
Еще минуту мы проводим в молчании, не зная, что сказать.
– Стало быть, ребята, вечеринка вам нравится, да? – говорит он. – Пока все идет хорошо, да?
– Здорово, – отвечаю я. – Мы замечательно проводим время.
– Я так и думал. Я тоже.
Я уже подобрался к двери на расстояние одного прыжка.
– Пока, – бросаю я и вновь ныряю в толпу.
Что-то изменилось за время моего недолгого отсутствия. Вечеринка набрала обороты. Кто знает почему? Причиной ли тому эпоха, погода, случайное сочетание звезд? Друзья Карлтона не выходят за рамки приличий, а друзья родителей решили временно оставить свои песни в стиле “фолк” и поучиться у молодых. Карлтон танцует с женой заместителя директора. Друг Карлтона Фрэнк, сильно смахивающий на неандертальца и лицом, и уровнем интеллекта, находящимся у нижней границы нормы, танцует с нашей матерью. Я замечаю, что отец тоже вышел за мной из кухни. Он располагается у стеночки, на периферии событий. Я прыгаю в самую гущу и приглашаю на танец учительницу математики с фуксиновыми губами. Она в восторге. Она большая и легкая, как дирижабль, и мы без труда выплываем на середину комнаты. Мать, славящаяся своими строгими правилами, танцует свободно и самозабвенно. Это для всех новость. Ее красота новостью не является.
Накал вечеринки повышается. Возбуждение растет. Карлтон ставит все новые и новые диски: Дженис Джоплин, “Дорз”, “Грейтфул дэд”. Будущее прекрасно, всех нас ждет еще множество таких вечеров. Даже нашего отца вытаскивают танцевать. Он взмахивает руками и трясет животом, как большая неуклюжая птица, тщетно пытающаяся взлететь. Но как бы то ни было, он тоже танцует. Мать чмокает его в щеку.
Спустя какое-то время я в блаженно-пьяной дреме клюю носом, сидя на диване. Мне снится, что я летаю, когда мать трогает меня за плечо. Я открываю глаза и с улыбкой смотрю в ее раскрасневшееся довольное лицо.
– Тебе давно пора спать, – говорит она бархатным голосом, вся – сама доброта.
Я киваю. Я не могу оспаривать этот факт.
Она продолжает сжимать мое плечо. Постепенно до меня доходит, что она всерьез хочет, чтобы я встал и пошел спать.
– Нет, – говорю я.
– Да, – улыбается она.
– Нет, – весело говорю я.
Мне хочется проверить: ведь это уже другая мама, та, что может танцевать и флиртовать. А вдруг она разрешит мне остаться?
– Да.
В ее голосе появляется знакомая жесткость. Она не шутит, она имеет в виду именно то, что говорит. Я должен уйти, причем немедленно. Мне девять лет, лечь спать для меня сейчас страшнее смерти.
Я бросаюсь за помощью к Карлтону. Он смеется со своей девушкой. Прядь волос в форме вопросительного знака приклеилась к его потному лбу. Я врезаюсь в него с такой силой, что чуть не сбиваю с ног.
– Ты что, Кузнечик? – охает он и, подхватив меня под мышки, кружит по комнате. Мать вырывает меня у него и цепко, по-фермерски хватает сзади за шею.
– Скажи всем “спокойной ночи”, Бобби, –