Я тебе (не) верю. Каролина Дэй
на Лешу, на Лану, на Августину Кирилловну, на проклятого директора театра. На всех, кто по какой-то причине присутствовал в моей жизни.
Почему они приняли такое решение? Я настолько плохо танцевала? Им не понравилось падение? Поэтому тот старый дурак решил избавиться от меня? И кого они поставили в итоге? Какую-нибудь Лану, которая спала и видела, как я подыхаю от переутомления? Или же какую-нибудь другую, не менее амбициозную девушку?
Интервью пришлось прервать. Как именно его выложат или напечатают, не поинтересовалась, все еще размышляя о неожиданной новости. Лишь одно слово вертелось в голове.
Глупая.
Никогда не считала, что это прилагательное можно отнести ко мне, но сейчас, оставшись один на один в больничной палате, осознала, насколько раньше была доверчивой и наивной.
По сути, никому не было до меня дела, никто не пытался заглянуть мне в душу. Родители раньше казались мне общительными, заботливыми и просто прекрасными людьми, только это мнение исчезло, испарилось, а сегодня окончательно поставило точку в отношениях между нами.
Я души не чаяла в любимом парне, однако он легко предал нашу любовь и изменил с той шваброй, строящей за спиной козни. А балет… Это единственное, чем я гордилась, что по-настоящему любила и чему отдавала все свободное время. Потому что сцена – мое призвание. Так говорила руководительница в балетной школе. А теперь меня лишили и этого.
У меня складывалось ощущение, что судьба насмехалась надо мной. Потихоньку отбирала абсолютно все, лишая той беззаботности, которая присутствовала в жизни. Сначала любовь родителей, затем парня, а следом и любимое дело. Хотелось спросить: «За что?»
Что я сделала в этой жизни не так? В чем провинилась? Не уступила бабушке место в общественном транспорте или же на чай официанту в кафе не оставила? Почему судьба поступила со мной так жестоко? Почему?
Слезы лились рекой. Опять. Уже который раз. Наверное, никогда не смогу выплакать слезы. Отчаяние. Разочарование. Потеря. Все эти чувства давили на меня, не дав возможности другим эмоциям пробиться через барьер. Теперь я точно могу утверждать, что смысла в жизни нет. Он потерялся окончательно и бесповоротно. Раз и навсегда. Вряд ли я смогу найти его и жить припеваючи, как раньше.
Я настолько замкнулась в себе, что не заметила, как в палату зашел еще один посетитель.
Глеб Олегович.
Что он здесь забыл – непонятно, но сейчас это последний человек, которого хочу видеть. Он выглядел так же массивно и серьезно, как обычно, даже охапка роз на его фоне казалась маленьким букетом из одуванчиков.
– Привет, Ксения, – услышала я мужской низкий голос. – Надеюсь, с тобой все хорошо. Я волнуюсь.
Да ладно? Он волнуется? Мог бы не врать. Мы практически не знакомы, а переживать он может лишь за свою репутацию после нашей свадьбы, но никак не за меня. Лжец! Все лжецы! Хоть кто-то в этой жизни говорил правду? Хоть один человек?
– Можете не волноваться, я чувствую себя хорошо, – голос звучал отстраненно, но я и не старалась казаться мужчине приветливой. Не тот человек,