Протуберанец. Марина Бердс

      Глава 1

      Последние розовые акварели растаяли в безоблачной голубизне небесного оптимизма, разрезанного полоской восходящего самолета. Жилистый солнечный луч сорвался вниз и пошел гулять по макушкам молодого сада. В небе, то искрясь, то исчезая, кружила стайка соседских голубей. Жаворонки спорили с петухами, козы с баранами, коровы со свиньями, группировка из восьми черных котов тети Клуши (ведьмаки) – между собою. Утро и весна – два измерения возрождения природных сил (в том числе, и половых) и символ омоложения. И даже пень в весенний день готов на беспримерный подвиг.

      Прогулявшись по саду, Луч увидел раскрытое окно и с вороватостью домушника тихо прыгнул на подоконник. Но в наш электронный век незаметно проникнуть в чужое домовладение не очень просто – и Луч-домушник был тут же пойман старым, но верным мобильником.

      – Buenаs dias, preferido marido mio amigotitito! – нежно пропел девичий голосок, тщательно маскируя климактерический возраст (в переводе с, мягко говоря, испанского оно звучит как «добрый день, предпочитаемый муж, мой дружочек»; но хозяйка голоса упорно употребляла «предпочитаемый» в значении «любимый»).

      – Ну? – получил он сонно в ответ.

      – Как это «ну»?! Как это «ну»!? Как ты можешь так со мной разговаривать?!!

      – Сама сначала по-человечески скажи. Да и какой на пи-пи-пи день, когда шести еще нет.

      – Да ты что, оборзел от своей стройки? Да испанский и китайский – самые человеческие языки! Китай и Латинская Америка – это же будущее России!

      – Короче. Иначе выключу.

      На том конце контакта облизнули губы и сменили гнев на милость.

      – Ну извини, мой цыпленочек, я погорячилась. Я же такая темпераментная, а без тебя мне жить еще целых два дня. Я так соскучилась! И у меня для тебя сюрприз.

      – Опять?

      – Ну конечно. Я же женщина-загадка и должна ошеломлять тебя, чтобы поддерживать страсть и твой жизненный тонус.

      – Ну и теперь чего?

      – Я отправляюсь на неделю в Германию по обмену опытом!

      – Очень хорошо.

      – Ты что, за меня не рад?

      – Очень рад. А за себя еще больше.

      – Ну козленочек! Ну ты меня обижаешь! Ты рад, что снова стена разлуки встанет между нашей любви?

      – Слушай, Геля! Ты меня подняла ни свет, ни заря, и я не жрамши, не ср-пи-пи-пи-ши должен еще и радоваться и еще что меня козлом называют?

      – Как?! Ты еще не покакал и не позавтракал? И не козлом, а козленочком. Это же так мило! Ну хорошо, не буду. А ты меня прекрати называть Гелей! Что это все вы за химическое имя мне придумали? Если тебе трудно выговаривать «Ангелина» – зови меня просто Ангел.

      – Так, Ангел, если ты сейчас не замолчишь…

      – Все-все-все! Коротко и о деле. Что? У тебя только у одного дела, а у меня делишки? Ты когда на работу устроишься? Твоей пенсии на презервативы не хватит. Да, мне они уже не нужны, но они тебе еще могут понадобиться (это я абстрактно-образно сказала), а мне нужно долг отдавать. Я на Германию у астрологички заняла, чем отдавать будем? Да командировочными не обойдешься, там же такие вещи! Ну и что, что китай, китай везде, а немецкий китай лучше нашего китая. А вот и короче: Макаки расширяются, им нужен бровер.

      – Кто нужен?

      – Бровер. Брови щипать и выкрашивать. Ты хорошо им гвоздики тогда в щели вогнал, значит, и с бровями получится, и они согласны тебя взять без собеседования. Две недели работаешь у Макак – две недели отдыхаешь и можешь доделывать, что еще не достроил, там плитку положишь до душа, бордюр вымощщищь в… – мобильник не выдержал и ушел в себя.

      Константин грустно погладил седеющую щетину трехдневной выдержки, поднял с пола полотенце и тоскливо поплелся в летний душ принимать омолаживающие процедуры, чтобы соответствовать начинающемуся весеннему утру и предстоящему трудоустройству. «Конечно, бровером я еще не работал, – подумал он, – но пойду-ка я сам себя куда-нибудь еще трудоустрою».