Мёртв и невредим. Регина Райль
моём предложении начать интервью поскорее, намёк, что я охотно прыгну в постель к малознакомому парню? Вот засранец! А у меня, наверное, «дни» скоро, раз тело так странно откликнулось на грязные замечания.
Мы вошли в сумрачное нутро заведения, и это оказался маленький симпатичный бар в панковском стиле: стены разрисованы знаками анархии, рисунками как будто маркером, названиями групп, надписями «Punks not dead». Где-то даже мелькнуло матерное слово, деликатно зацензуренное наложенным сверху рисунком.
На окнах висели драные розовые шторки, а сами стёкла были выложены разноцветным витражом. На деревянных столах под лаком красовались разные надписи. Пустые бутылки и пачки сигарет украшали ниши в стенах, создавая декор а-ля «после бурной попойки». В общем, эстетика раскрепощённости и безалаберности соблюдалась тут в полной мере.
Я к этой субкультуре имела лишь косвенное отношение – одно время ходила на репы знакомой панк-рок группы. Их гараж не отличался чистотой и опрятностью, да и пахло там отнюдь не кофейными зёрнами. Антураж «под панк» гораздо приятнее действительности.
Егор тут явно уже бывал, и не раз – он отступил к стойке, чтобы крепко и душевно обменяться рукопожатиями с местным бариста. А тот разулыбался Импу как старому другу. Администратор пригласила нас на второй этаж, а только мы заняли столик, появился официант с меню.
Есть я не хотела, но миндальный латте заказала. Егор же взял капучино и несколько капкейков. Потом стащил очки, кинул на спинку дивана джинсовку, вывалил из карманов всякое барахло: телефон, ключи от машины, зажигалку, пачку сигарет, пластинки жвачки, и прикурил, вопросительно глядя на меня. Что, мол, дальше?
Я в это время достала из сумки ручку и чёрный глянцевый блокнот, открыла диктофон на мобиле. Но начать решила с нейтрального, не под запись.
– Как прошло выступление?
– Пиздато, не хуже столичного, – отозвался Егор. – Я люблю большие концерты, они сильно заряжены энергетически.
– А с Гришаней разобрались?
– На следующее утро он приполз обратно в «подтанцовку Императора», – буркнул парень. – Ночь и одиночество хорошо вправляют мозги, лучше любых друзей, малышек, алкоголя и веществ. Надо просто остаться наедине с собой, в комфортной обстановке, расслабиться и прислушаться, что там, блядь, внутри, что ты хочешь от себя, от этого мира. И кстати, Игла, ты не включила диктофон. Я тут распинаюсь впустую? Учти, свои мудрые мысли я по десять раз повторять не буду, – он усмехнулся.
– Я знаю, что не включила. Решила сначала немного побеседовать по-дружески.
Его нахальный взгляд меня раздражал. Не потому ли, что то и дело проскальзывал по моей фигуре? А ещё этот дерзкий голос. Слыша его, мне казалось, я теряла собственную уверенность, хоть никогда не записывала скромность в число характерных черт.
– Тактический ход, значит, – вскинул брови Имп и взбил волосы у лба, но они тут же вернулись по пробору. – Но я не дружбу заводить пришёл, а работать.
Чтобы не вспыхнуть, мне пришлось сделать