Штурм Брестской крепости. Ростислав Алиев
о верхнеавстрийских читателей…
Вряд ли Гшопф предполагал, что, вышедшую в 1954 году, его книгу будут внимательно читать и там, далеко, на отделенном железным занавесом Востоке. И, наверное, поразился бы, узнав, что 45-я дивизия станет в СССР одним из наиболее известных формирований вермахта – как 6-я армия под Сталинградом, а ее командир (в июне 1941-го) скромный генерал-майор Фриц Шлипер – в далеком Брест-Литовске будет упоминаться не реже генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.
Но так получилось, что во второй половине пятидесятых – начале шестидесятых, когда над планетой уже гремели новые ритмы, задаваемые парнями из Ливерпуля, 45-я дивизия накрепко слилась с одной из частей советского эпоса о войне – обороны Брестской крепости.
Страна-победитель в ту эпоху усиленно отдавала долги своим гражданам – им пришлось слишком многое вынести за несколько десятилетий, особенно в сороковые… О многих вспомнили: и тем, кто выжил, возвращались ордена, партбилеты, и молчаливые люди с запавшими глазами, осторожными движениями и фанерными чемоданчиками наполняли поезда с Севера и Дальнего Востока.
Тем, кто сгинул, ставились монументы, и старые имена осторожно вписывались во вновь создаваемую историю… Но в новую историю вписывались и новые имена – извлекаемые из полуистлевших листочков, найденных среди костей в развалинах казарм Бреста, из писем, приходящих в Москву из Якутска и Магадана, гремевшие в радиопередачах Всесоюзного радио.
Имена оттуда – из сорок первого, который как-то нужно было объяснить и как-то о нем рассказать. История же этого черного для всего Советского государства года началась здесь – на Буге, где чудовищные водовороты указывают на места воронок от снарядов тяжелой артиллерии, в Бресте – где вросшие в дерево кости немецкого солдата, когда-то погибшего, спрятавшись в дупло, твердо подтверждают реальность ужаса, потрясавшего эту землю.
…В шестидесятые сорок первый — одна из горячих тем советской литературы и кино. Это встречает ошеломляющий отклик – для слишком многих этот год изменил все последующие. И неудивительно, что Брест становится одним из символов СССР – одновременно, хотя, впрочем, лишь для любителей истории, в курсовых и рефератах эту деталь можно было не указывать – все более известной делается и 45-я дивизия. Но там, в Верхней Австрии, те, с военной выправкой школьные учителя и адвокаты, которым уже за сорок, наверное, удивились бы, услышав о себе – «лучшая дивизия Германии», «любимое соединение фюрера, первым вошедшее в горящую Варшаву и побежденный Париж», «земляки Гитлера, сохранение верности фюреру сделавшие своей религией».
Впрочем, война уходила все дальше – Европа опять становилась тихой старушкой, Австрия – зоной туризма, а уже далеко не сорокалетние, сдержанно улыбнувшись, узнав, что были «любимцами фюрера», поехали по местам своей юности – Олешице, Корбени, Брест-Литовск…
В Бресте многое изменилось – и не верилось, что здесь, на границе советской Белоруссии, когда-то встала в песке примитивных дорог целая танковая дивизия, не говоря уж про автотранспорт «сорок пятой» пехотной… Асфальт оживленного города, многоэтажки восьмидесятых, молодежь в «пирамидах»… Но прошлое – вот оно, рядом: купола той церкви, где 3 июля 1941 года, сами молодые, прощались с теми, кто остался молодым навечно, забыть трудно… И панельные многоэтажки куда-то скрылись, когда автобус пошел старыми улицами… И показалось, что десятилетия отступили – и тот, и вон тот дом, помните, «господин обер-лейтенант?» – иронично они иногда называли друг друга именно так. Сейчас в Бресте, привыкшем к туристическим автобусам, они, группа подшучивающих друг над другом стариков в ярких западных одеждах, не вызывают любопытства – таких здесь много, перестройка на дворе…
Экскурсовод знает, что будет дальше: те, кто шутит сейчас, когда автобус будет высаживать их перед главным валом (а весной, когда травы нет, ячейки на его вершине видны и отсюда), поумолкнут – многое изменилось, но эти кирпичи – нет. И высокий и худой, с военной выправкой старик – один из них, внезапно подобравшихся, посерьезневших, вдруг ставшим цепким взглядом, как тогда окинет местность и скажет скорее утвердительно, махнув рукой в сторону невидимого отсюда купола: «Там – церковь…»
Далее – да, вот она – церковь Святого Николая, вон – «Дом офицеров», по-прежнему грозно вырастают на Северном валу Восточного форта. Здесь многое изменилось, да, в общем-то, почти все: с одной стороны – 5000 кубометров бетона, 620 тонн листовой стали монументов, с другой – после войны уж очень были нужны кирпичи… Но следы осколков снарядов противотанковых орудий Вацека и Шейдербауэра – здесь, и отметины пулеметного огня Герштмайера – тоже, лишь коснись рукой перил Трехарочного (хотя для них он – «Северный») моста…
Кафе «Цитадель» – тогда это место знали как Werk 145, и с северной стороны вала еще видны стрелковые ячейки солдат фон Паннвица. А если подняться на главный вал… Но впрочем, им, многим под 80, уже хватило впечатлений…
Там, в залах музея, трудно и сейчас смотреть в такие живые глаза мертвых – наводчика 98-го ОПАД Василия Волокитина или детей Ивана Почерникова.
…Прошлое не отпустит их и ночью – кладбище 45-й дивизии окажется прямо у