Такое запутанное дело. Когда конец близок. Фрэнсис Дункан
эволюционного древа, отягощен войнами, голодом, эпидемиями и жадностью. Издали фигуры выглядели благородными, однако при ближайшем рассмотрении оказывались гримасничающими скелетами, в чьих пустых глазницах таилось зло.
Несколько минут близкого общения с картиной повергали зрителя в шок, изображение отвратительно менялось, и будто распространяло ужасное зловоние склепа. Критики настойчиво просили Картхэллоу открыть тайну поразительной техники, но художник наотрез отказался обсуждать вопросы профессионального мастерства. «Рембрандт хранил свои секреты, – с достоинством отвечал он, – а я сохраню свои».
В самом начале вечера Анита Лейн познакомила Мордекая Тремейна с художником.
– Достойный джентльмен сгорает от желания пополнить тобой свою коллекцию, Адриан, – пояснила хозяйка.
Картхэллоу не сразу понял, о чем речь, однако через пару секунд лицо его озарилось догадкой.
– Тремейн? Вы – тот самый Мордекай Тремейн, который умеет оказаться в нужное время в нужном месте и гениально расследует убийства?
Мордекай Тремейн скромно пожал плечами и признался:
– Раз-другой действительно довелось задержаться там, где работала полиция. Ну, а газеты придали моей персоне широкую известность.
– Я заметил, – кивнул Картхэллоу.
– Заслуги были слегка преувеличены, – торопливо добавил Тремейн, решив, что скромность может показаться чрезмерной, а потому подозрительной. – Возникла тенденция пренебрегать ролью полиции, а ведь, как правило, именно детективы выполняют основную работу.
– Как только снова почувствуете излишек известности, немедленно сообщите, – сказал Картхэллоу. – Не скрою: для меня чужая слава – надежный источник процветания.
Художник производил впечатление законченного эгоиста. Тремейн с сожалением ощутил в себе ростки антипатии, однако благоразумно решил, что делать поспешные выводы недальновидно. Первое впечатление часто не соответствует действительности. Он задумчиво посмотрел на собеседника. Заметил длинный тонкий нос, редеющие волосы, нависающее над ремнем брюшко успешного человека. Художник любил нежиться в лучах славы и постоянно находиться в центре внимания, однако стремление к известности вовсе не означало, что по натуре он дурной, испорченный человек. Вероятно, на авансцену Адриана Картхэллоу толкало изобилие творческой энергии.
– Даже самый умный из преступников рано или поздно оступается, – ответил Тремейн на вопрос собеседника относительно его хобби. – А если полиция заподозрит хотя бы самую мелкую нестыковку, увернуться уже никак не удастся.
– Следовательно, в идеальное преступление вы не верите? – уточнил Картхэллоу.
– Идеальным можно считать лишь то преступление, которое вообще не подвергается анализу, потому что как только полиция узнает о нем, безупречность моментально исчезает. Суть заключается в том, что никто не должен заподозрить, что совершено преступление.
– Понимаю