До последнего слова. Тамара Айленд Стоун
какой в этом смысл? Лето почти кончилось.
Кэссиди склоняет голову набок, драматично надув губки, а потом легонько касается кончиком пальца моего носа и вздыхает.
– Как же я буду без тебя, Сэм?
Она говорит ровно то, что не идет у меня из головы с самого начала августа, и от ее слов внутри все сжимается. Как и все мои летние друзья, Кэссиди понятия не имеет, какая я за пределами бассейна. Она не знает, какая я на самом деле, и даже не догадывается об этом.
– Ты справишься, – говорю я, потому что это чистая правда. А вот справлюсь ли я – большой вопрос.
Когда в июне я буквально ворвалась в кабинет к своему психиатру и сообщила, что сдала последний экзамен, она восприняла эту новость с восторгом. Тут же подошла к своему мини-холодильнику, налила в два пластиковых бокала яблочный сидр и воскликнула: «За триумфальное возвращение Летней Сэм!» – и мы чокнулись.
Но всему наступает конец. Через две недели я вернусь в школу, Кэссиди уедет в Лос-Анджелес, а Брэндон – в колледж. Мне будет очень их недоставать, как и утренних прыжков в бассейн с трамплина у третьей дорожки.
Я снова буду Самантой. Но больше всего на свете мне будет не хватать Сэм.
Наша пятерка
– Выглядишь потрясающе! – говорит мама, когда я вхожу на кухню. Что ж, надеюсь. К первому учебному дню я готовилась целый час. Распустила волосы, выпрямила их утюжком. Надела белую майку, а сверху – полупрозрачную рубашку, джинсы-скинни и туфли на танкетке, которые некогда еле выпросила у мамы. Я подвела глаза, накрасила губы, тщательно замазала тональным кремом прыщи, вылезшие на подбородке из-за нервов.
– Спасибо, – отвечаю я и крепко обнимаю ее, надеясь, что она прекрасно понимает, что я благодарю ее не только за этот комплимент. А за все, что она для меня сделала этим летом. За то, что приходила на все мои соревнования по плаванию и так громко меня поддерживала с трибуны, что к вечеру воскресенья неизменно теряла голос. За все наши ночные разговоры, особенно в последнюю неделю, когда Кэссиди уехала в Лос-Анджелес, Брэндон – на Восточное побережье США. Первый учебный день зловещей грозовой тучей навис надо мной.
Мама ободряюще улыбается – эта улыбка всегда расцветает на ее лице, когда она чувствует мою нервозность.
– Не смотри на меня так, пожалуйста, – прошу я, борясь с желанием закатить глаза. – Я в порядке. Честно.
Телефон издает короткую трель, и я выхватываю его из кармана.
– Алексис просит подвезти ее до школы, – сообщаю я.
– С какой стати? – спрашивает мама, насыпая в миску хлопья для Пейдж. – Она же прекрасно знает, что по закону в первый год после получения прав нельзя возить пассажиров.
Разумеется, Алексис знает об этом законе, она просто не в курсе, что я его соблюдаю в отличие от большинства людей.
В ответ я пишу, что не могу ее подвезти, потому что, если родители узнают об этом, у меня отнимут машину. Нажимаю кнопку «отправить» и показываю маме дисплей, чтобы она прочла мой ответ. Мама одобрительно кивает.
Прячу