Екатерина Ивановна Нелидова. Очерк из истории императора Павла. Евгений Севастьянович Шумигорский
оставались безуспешны, и Мария Феодоровна имела право писать Плещееву в это время: «Скажите, мой добрый Плещеев, что такое происходит? Я вижу только печальные лица. Маленькая (то есть Нелидова) имеет скорбный вид и в дурном настроении духа; муж мой также сумрачен, и таким он является даже по отношению ко мне. Я замечаю, что есть нечто, что волнует его внутренно. Он часто спорит с маленькой; все это наводит такое стеснение и уныние на наше общество, что никто не открывает рта. Я предполагаю, что великого князя что-то мучит, но не смела определить, что именно; сознаюсь, что это очень беспокоит меня, хотя я и стараюсь сохранить спокойный вид. Мне кажется, что Куракин на дурном счету; в конце концов, мы уже не видим счастливых».
С своей стороны Нелидова писала тогда Куракину: «Ваше сердце не может быть более растерзано, чем мое. Я готова отказаться от всего, я не сумела проявить умеренности, которой обстоятельства, быть может, требовали от меня по отношению к характеру, столь живому и впечатлительному, как его (то есть Павла)… Сердце мое возмущается, когда я представлю себе, что происходит в душе его… Уже давно я стараюсь уничтожить в сердце моем все то, что заставляет меня входить в его интересы…
Но вы, дорогой князь, будьте к нему снисходительны, окажите хладнокровие, которого не было у меня, которого, быть может, я не должна была даже сохранять. Дело в том, что он не отдал себе отчета в чувствах, которые породил в нем вид небрежности по отношению к нему с вашей стороны после восьмилетнего отсутствия вашего. Покажите себя, дорогой князь, великодушнее, чем другие… Ваша благородная снисходительность и мягкость заставят почувствовать свои ошибки, душу, которая не лишена вовсе доброты и доступна угрызениям совести… Всем известна его привязанность к вам, знают, что он умеет беречь тех, которые для него дороги. Увы, все думают, что он меня любит, и в то же время все видят, что он поступает со мной так же, как вчера с вами. Это должно, по крайней мере, успокоить вас по отношению к мнению, которое могли бы составить себе свидетели происшедшей сцены».
Кончилось дело тем, что Куракин написал Павлу письмо, составленное Нелидовой, в котором умолял его сохранить к нему дружбу, которая продолжалась уже 30 лет. Замечательно, что уже в этом случае обращались к услугам «Ивана», то есть Кутайсова. «Кутайсов только что пришел ко мне, – писала Куракину Нелидова, – и я спрашивала у него объяснений о вашем деле. Он сказал мне, что, прочитавши ваше письмо, он (то есть Павел) был тронут и приказал сказать вашему слуге, чтобы он передал вам, чтоб вы хорошо спали и провели ночь спокойно…Не думайте больше о своем отъезде, – прибавляла Нелидова, – это было бы хуже всего при данных обстоятельствах».
Сама Нелидова, однако, не выдержала пытки своего положения при дворе и в сентябре 1793 года исполнила свою клятву – добилась у императрицы увольнения от придворной должности с дозволением поселиться в Смольном монастыре, убедив на этот раз и великого князя подчиниться ее решению. Нелидова с понятным