Здравствуй, я вернулся. Юрий Иосифович Визбор
>
Шепчут в сумерках обещания
Губы девичьи и глаза…
Нам ли сетовать на скитания,
В сотый раз покинув вокзал?
Вот вагон качнул звезды низкие,
И бежит, бежит вдоль окна
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
За Звенигород тучи тянутся,
Под Подлипками льют дожди,
В проливных дождях тонут станции,
Ожидая нас впереди.
И пускай гроза где-то рыскает,
Мне с тобой она не страшна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Где-то плещется море синее,
Мчатся белые поезда,
А на севере тонут в инее
Предрассветные города.
По земле тебя не разыскивать,
Изо всех краев ты видна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
1960
Сретенский двор
А в тени снег лежит, как гора,
Будто снег тот к весне непричастен.
Ходит дворник и мерзлый февраль
Колет ломом на мелкие части.
Во дворах-то не видно земли,
Лужи – морем, асфальт – перешейком,
И плывут в тех морях корабли
С парусами в косую линейку.
Здравствуй, здравствуй, мой сретенский двор!
Вспоминаю сквозь памяти дюны:
Вот стоит, подпирая забор,
На войну опоздавшая юность.
Вот тельняшка – от стирки бела,
Вот сапог – он гармонью, надраен.
Вот такая в те годы была
Униформа московских окраин.
Много знали мы, дети войны,
Дружно били врагов-спекулянтов
И неслись по дворам проходным
По короткому крику «атанда!».
Кто мы были? Шпана – не шпана,
Безотцовщина с улиц горбатых,
Где, как рыбы, всплывали со дна
Серебристые аэростаты.
Видел я суету и простор,
Речь чужих побережий я слышал.
Я вплываю в свой сретенский двор,
Словно в порт, из которого вышел.
Но пусты мои трюмы, в пыли…
Лишь надежды – и тех на копейку…
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку!
1970
Так вот мое начало,
Вот сверкающий бетон
И выгнутый на взлете самолет…
Судьба меня качала,
Но и сам я не святой,
Я сам толкал ее на поворот.
Простеганные ветрами
И сбоку, и в упор,
Приятели из памяти встают:
Разбойными корветами,
Вернувшимися в порт,
Покуривают трубочки: «Салют!»
Моя ж дорога синяя
Летит за острова,
Где ждут меня на выгнутой горе
Подернутая инеем
Пожухлая трава
И пепел разговоров на заре.
Так вот обломок шпаги,
Переломленной о сталь,
Вот первое дыхание строки.
Вот чистый лист бумаги,
Вот непройденная даль,
И море вытекает из реки.
Отбросив все случайное,
Забудем суету,
С наивной верой понесем мы вновь
Веселое отчаянье,
Скупую доброту,
Надежду на последнюю любовь.
И с мыслями, которые
Едва наметят путь,
Тропа должна несмелая пройти.
Диспетчеры истории —
Пройдем мы, ту тропу
В широкую дорогу превратив.
Так вот мое начало,
Вот сверкающий бетон
И выгнутый на взлете самолет…
Судьба меня качала,
Но и сам я не святой,
Я сам толкал ее на поворот.
1964–1973
Октябрь. Садовое кольцо
Г. Волчек
Налей чайку зеленого, налей!
Кусок асфальта, мокрые машины,
Высотных зданий сизые вершины —
Таков пейзаж из форточки моей.
А мы все ждем прекрасных перемен,
Каких-то