Главарь банды на день. Изгой-социолог выходит на улицы. Судхир Венкатеш
уку социальная сеть, с помощью которой бедные семьи выживали, и день, когда Венкатешу на сутки дали поруководить бандой.
Хотя мы и написали о Венкатеше в Фрикономике (это была любимая часть многих читателей), у нас не хватило места для всех этих историй.
К счастью, теперь он написал потрясающую книгу, которая в деталях описывает все его приключения и невзгоды. Истории, которые он рассказывает, намного удивительнее вымысла, но они и более сильные, душераздирающие и смешные. По мере повествования он обрисовывает уникальный портрет района из таких, которые показывают чрезвычайно искаженно, если показывают вообще. Журналисты вроде меня могут провести в таком районе неделю, или месяц, или даже год. Большинство социологов и доброхотов предпочитают работать на почтительном расстоянии. Но Венкатеш практически жил в этом районе более десяти лет.
Он пришел с перспективой стороннего наблюдателя и вышел с пониманием «своего». Многие работы, написанные о бедности, принижают живых, дышащих, шутящих, старающихся, чувствующих, нравственных живых людей до уровня жертв, которых толкают туда-сюда невидимые силы. Эта книга делает прямо противоположное.
Она показывает, изо дня в день, от доллара к доллару, как дилеры крэка, управдомы, проститутки, родители, хаслеры1, копы и сам Венкатеш пытаются построить хорошую жизнь из некачественного материала.
И хотя я полюбил Венкатеша и начал его уважать, я бы не хотел, наверное, быть членом его семьи: я бы слишком сильно волновался из-за его бесстрашия. Не хотел бы я и оказаться на месте одного из его испытуемых, ведь его любопытство, наверное, выматывает.
Но я очень, очень рад, что я был одним из первых читателей книги Венкатеша, потому что она такая же выдающаяся, как и он сам.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Я проснулся где-то в 7:30 утра в притоне, в квартире 1603 в здании номер 2301 в комплексе Роберт-Тейлор-Хоумс. Квартиру 1603 называли «Крыша», потому что все знали, что там можно получить высочайший кайф, даже выше, чем если забраться на саму крышу дома.
Когда я открыл глаза, вокруг меня на матрасах и на полу спала пара десятков человек, большинство из них мужского пола. В квартире уже давно никто не жил. Со стен облезала краска, а по линолеуму бегали тараканы. Веселье прошлой ночи – курение крэка, распитие алкоголя, секс и рвота – пошло на спад примерно в 2 утра. К тому времени количество людей в отключке уже превышало число людей в сознании, и мало у кого из тех, кто был в сознании, были деньги на еще одну дозу крэк-кокаина. Тогда Черные короли поняли, что перспективы сбыта идут на спад, и прикрыли лавочку на ночь.
Я тоже заснул, на полу. Я сюда пришел не за крэком, у меня была другая миссия. Я был аспирантом Чикагского университета и в процессе исследований взял за привычку тусить с Черными королями, местной бандой, торговавшей крэком.
Меня разбудили лучи солнца, пробивавшиеся через дверной проем Крыши. (Сама дверь уже давно пропала.) Я перелез через других приблуд и пошел вниз на десятый этаж, где жила семья Паттонов. Во время своих исследований я познакомился с Паттонами – законопослушной семьей, стоит отметить – и они отнеслись ко мне радушно, почти как к сыну. Я поздоровался с Мамой Паттон, которая готовила завтрак своему мужу, Дедуле, семидесятилетнему заводскому рабочему на пенсии. Я умыл лицо, прихватил ломоть кукурузного хлеба и вышел наружу навстречу ветреному, свежему мартовскому утру.
Еще один день в гетто.
Еще один день постороннего, наблюдающего жизнь изнутри.
Об этом эта книга.
ОДИН
Каково это быть черным и бедным?
В мои первые недели в Чикагском университете, осенью 1989 года, мне пришлось посетить множество ориентационных занятий. На каждом из них, после того как мы разобрались с программой занятия, нас предупреждали не выходить за пределы зон, патрулируемых полицией университета. Нам выдали подробные карты, на которых была проведена граница, где начинался и заканчивался маленький анклав Гайд-парка: это была безопасная зона. Даже в уютные парки за границей было нельзя заходить, как нам сказали, если вы не передвигаетесь с большой группой людей и не посещаете официальное мероприятие.
Как оказалось, башня из слоновой кости также была крепостью. Я жил на юго-западной окраине Гайд-парка, где проживало множество аспирантов университета. У меня была студия в десятиэтажном здании недалеко от улицы Коттедж-Гроув-Авеню, исторической границы между Гайд-парком и Вудлоуном, бедным черным районом. Контраст будет знаком любому, кто проводил время в городском университете в США. С одной стороны разделительной линии была ухоженная территория университета в готическом стиле, где состоятельные студенты, большинство из них белые, шли на лекции или занимались спортом. По другую сторону нищие афроамериканцы предлагали дешевый труд и услуги (сменить масло, помыть окна, приобрести наркотики) или попрошайничали на каждом углу.
У меня было мало друзей, так что в свободное время я стал много гулять, знакомиться с городом. Для начинающего социолога улицы Чикаго были настоящим подарком. Меня
Хаслер – любой человек, выживающий за счет незаконной и сомнительной деятельности.