Чума теней. Вадим Калашов
бы. В голову лезло множество мыслей, а рука спящей Фейли так красиво свисала с кровати, что закрыть глаза казалось преступлением. Оставалось утомить себя работой.
Месяц ещё не набрал той силы, при которой по дорогам лучше не ходить всем, кому гадалка предсказала умереть от зубов оборотня, но его света вполне хватало в отсутствие облаков для комфортной работы.
Иногда Герт делал паузу и смотрел в ту сторону, где была другая деревня, а напротив неё – его посёлок, а в этом посёлке – родной дом. Вспоминалась мама – сердце щемило от мысли, как она сейчас плачет. Потом накатывал стыд перед папой за беспричинный разгром. Хотелось бросить приключения и вернуться. Вытерпеть побои и упрёки, дождаться прощения и… и что дальше? Опять горшки и продажа горшков? Опять прежний круг из работы и нехитрых развлечений?
Хотя, не испытывай Герт ничего к Фейли, он, может, даже не попрощавшись с тётей, и поспешил бы в родной дом.
Фейли… Какое красивое имя! Как ей идёт. Это имя хочется повторять нараспев, как стихи менестрелей.
Вся прежняя жизнь как-то естественным образом разделилась на то, что было до Фейли и что происходит теперь. А после… не хотелось даже думать. Мозг отказывался принимать реальность, где этой светловолосой девочке не было места.
Герт выронил топор. Ему представилось, что будет, если сейчас охотник передумает и убьёт Фейли и её брата спящими. Разумеется, Герт найдёт способ отомстить. Но как он будет жить потом?.. В одиночестве…
Разумеется, у него останутся мама, папа, тётя и прочие родственники, и друзья останутся тоже, но всё равно это будет уже одиночество.
Герт тряхнул головой и вернулся к колке. Нет, охотник не сделает ничего плохого дочери Теней, пока не приведёт её к герцогу, а там что-нибудь придумаем. Этот мечник порой ведёт себя весьма по-скотски, например легко принимает дары, от которых приличный бы человек отказался (спина заныла в предчувствии ночёвки на полу), но он уважает себя. А значит, и своё слово.
Охотник громко дышал. Руки и плечи уже ныли, но, скованный какой-то неведомой силой, он не вынимал меч, увязший в чужой плоти.
Происшествие никого не разбудило – лесные тропы так утомили компанию, что все спали беспробудным сном: и Блич в своей кровати, обведённой мелом, и профессор, съехавший на пол со стола, над которым захрапел… вот только Герт никак не закончит свою колку – с улицы раздавался стук топора.
Фейли. Лунный свет лёг на её лицо и придал выражение настолько невинное, что, казалось, поднять на девочку оружие не сможет даже чудовище.
Олэ Меченосец смог.
– Долго ещё ты собираешься держать это в моём сердце? Я заметил, что у меня пуговица отлетела, но не стоило предлагать свою булавку так настойчиво. Клянусь, пару дней походил бы и нараспашку.
Олэ Меченосец будто никого не слышал.
– Видимо, ты другого добиваешься. Хорошо, признаю, ты лучше меня шутишь. Последняя острота аж до печёнок проняла. Буквально, до печёнок. Ну, хватит уже! Очнись,