Черная тетрадь. Ольга Евгеньевна Шорина

      Когда режутся птицы ранней весной,

      Когда над душой вскипает гроза,

      Когда о предательстве каркает ложь.

      Когда о любви визжат тормоза.

      А те, в кого верил, ушли далеко,

      И движения их не верны.

      И в холодную рань подзаборная дрянь вырезает тебе на груди

      Предчувствие гражданской войны.

      Юрий Шевчук.

      Запись на обложке

      Я снова была здесь, в этом не гостеприимном доме, – стояла на площадке между этажами и смотрела на до боли знакомую, чёрную, утеплённую ещё в советские времена, дверь. Душу сковывал лютый страх.

      Господи, ну зачем я опять пришла сюда?!

      И я в ужасе скатилась с лестницы.

      А на улице – ноябрь, лютый мороз, но снега нет. И одета я не по сезону. Села во дворе на непонятное седалище, – что-то для детишек. Нет, пойду-ка я отсюда.

      Прямо на станции располагалась воинская часть. Забор из свежих сосновых досок. Я полезла в дырку, но меня тут же поймали. Сказали ласково, что меня надо бы расстрелять, да ладно…

      И я проснулась.

      1 марта 1999, понедельник

      Уже весна, а зарплаты нет с лета. Да её и не должно быть, между нами, девочками, говоря.

      Тяжёлое небо, тучи – как аэростаты во время войны. Точнее, я вообще не могу представить себе такой ужас.

      В бабушкином подъезде у меня есть маленький друг, – чёрный толстенький котик с круглой мордочкой. Я ему всегда сухариков приношу.

      Бабушка говорит, что его выкинула «Валька» из двадцать пятой. Сама она к страданиям животных равнодушна, но, если надо, покормит.

      Я открыла ящик, извлекла почту, а котик трётся о ноги. Сейчас, сейчас, маленький, подожди…

      И тут влетает баба пенсионного возраста, и пинает его. Ну и получила от меня такую лавину мата, что, пребывая в состоянии шока, ничего по первости и не возразила.

      – Так он же просит! Я помочь хотела!

      – Не просят, не делай. Сука!

      У бабы стали такие удивлённые глаза, будто у меня на башке в одну секунду выросли оленьи рога, да ещё и лосиные в придачу, и она сказала:

      – Сама ты сука!

      Всё, я больше сюда ни ногой. Так можно и в тюрьму сесть.

      Вы скажете, что я срываю зло на несчастной, подвернувшейся под руку женщине? Просто это уже не в первый раз, и в голове будто кассета включается. И состояние – восхитительное, полутрансовое.

      Это отчим мне такую «музыку» на подкорку записал. Раньше это на неделю затягивалось: приходит вечером пьяный, и сплошной мат в мой адрес: и сучка я …, и падла ….

      Так что вы тогда от меня хотите?

      До сих пор трясёт.

      Заметки на полях 20 лет спустя

      Теперь я знаю, что любой матерщинник – это маг, служитель сатанинского культа. Отсюда и транс.

      2 марта 1999, вторник

      Встала сегодня рано, задолго до восьми. Весна! А мне никуда не нужно.

      Мне стыдно, но я очень много плачу. От бессилия и обиды.

      Каждое утро я встаю и одеваюсь, будто на работу. Но у меня нет сил, мне хочется спать. И я ложусь в одежде на диван. Если кто-то придёт с проверкой, то всё будет выглядеть так, будто я забежала с работы на минутку.

      Меня всегда контролировали, как самую страшную преступницу. Мама раньше работала на площади и забегала по нескольку раз в день. У отчима рабочий день может и кончиться до обеда, и затянуться до ночи. И бабушка, работая в «молочном магазине», умудряется прийти в любое время. Один дед не явится, у него нет ключей, и он тоже работает, на ткацком предприятии. Одна я…

      Как же я боюсь и ненавижу нашу квартиру! Я сижу в большой комнате и смотрю на белую деревянную «коробку» двери. Хотя у нас все работают, на косметический ремонт денег всё равно нет. И так мне жутко в этой обветшалой комнате с отставшими от стен обоями!

      Я не всегда сплю в одежде на диване, я пишу дневник и слушаю радио. Я «дочитала ушами» французскую детскую повесть из фондов о двух девочках, приехавших в деревню к жадной тётке. В начальной школе, на летних каникулах, услышала начало, а сегодня, десять лет спустя, – окончание. А вот рассказ от имени матрёшки, трогательный до слёз. Сценарий написала Ольга Хмелёва, звукорежиссёр или звукооператор на радио России.

      Была в Жегалове. Там остановки интересные, – каменные, мозаичные.

      3 марта 1999, среда

      И опять я, как приблудная сучка, пыталась связаться с Сафроновым! Так, наверное, ещё в 70-е «порченные» им «девки» преследовали его, умоляя