Девственницы-самоубийцы. Джеффри Евгенидис
если хотите», – разрешил он и проводил взглядом проезжавший мимо фургон с надписью: «Хорошее настроение». Кажется, это зрелище вызвало в мистере Лисбоне какие-то воспоминания, потому что перед тем, как вернуться в дом, он то ли улыбнулся, то ли моргнул – трудно сказать, что именно промелькнуло на его лице.
Мы последовали за ним – спустя уже много лет – призраками собственных расспросов. По всей видимости, войдя в дом, мистер Лисбон увидел вышедшую из столовой Терезу. Она набивала рот конфетами («M & Ms», судя по цвету), но прекратила это занятие, заметив отца. Все, что уже оказалось во рту, Тереза проглотила не жуя. Ее высокий лоб блестел в свете уличных фонарей, а губы сердечком казались меньше, ярче и более правильной формы, чем мистер Лисбон мог припомнить, – особенно по контрасту с немного оплывшими в последнее время щеками и подбородком. На ресницах Терезы виделись комочки слизи, словно совсем недавно кто-то заклеивал ей глаза. В этот момент у мистера Лисбона появилось ощущение, что перед ним стоит совершенно чужой человек, что он едва ли знает, кто такая Тереза, что дети – лишь незнакомцы, временно разделяющие жилье с родителями; тогда он шагнул вперед, чтобы познакомиться с дочерью. Опустил руки на плечи Терезе, но сразу же уронил их. Дочь отбросила с лица волосы, улыбнулась и стала медленно подниматься по лестнице.
Мистер Лисбон исполнил привычный вечерний ритуал: проверил, закрыта ли парадная дверь (не закрыта), выключен ли свет в гараже (выключен) и не осталось ли на кухне зажженной конфорки (не горела ни одна). Он потушил свет в уборной на первом этаже, где обнаружил корректирующую зубную скобку Кайла Кригера: она лежала там с тех пор, как Кайл вынул ее изо рта, чтобы съесть ломоть пирога на той памятной вечеринке. Мистер Лисбон промыл скобку водой и хорошенько осмотрел точно подогнанную к нёбу Кайла розовую створку раковины, повторяющие выступы его десен углубления в пластике и согнутый в нужных местах проволочный полукруг передней части (с отчетливыми следами от плоскогубцев), осуществлявший тщательно выверенное давление на зубы. Мистер Лисбон понимал, что родительский и соседский долг повелевают ему упаковать скобку в футляр на молнии, позвонить Кригерам и сообщить, что их дорогостоящее приспособление найдено и находится в надежных руках. Подобные поступки – простые, человеческие, добрые, великодушные – служат опорой жизни в обществе, позволяя человеку чувствовать себя комфортно среди ему подобных. Всего несколько дней тому назад мистер Лисбон еще был способен именно так и поступить. Но теперь он, подержав скобку в руках, уронил ее в унитаз. Нажал ручку слива. Борясь с разыгравшейся стихией, скобка исчезла в фарфоровом зеве, но, когда поверхность воды успокоилась, с победной издевкой всплыла наверх. Мистер Лисбон подождал, пока бачок не заполнится вновь, и снова нажал на слив, но эффект был прежним. Точная копия мальчишеского рта словно бы отказывалась тонуть, скользя по гладким белым утесам.
В эту минуту что-то шевельнулось