Девушка с Легар-стрит. Карен Уайт
ее правоты или нежданное проявление нежности с ее стороны. Так или иначе, я разозлилась.
– Я отлично справлялась с этим сама, без твоей помощи.
– Простите, дамы. – Джек поспешил встать между нами. – Но у нас здесь проблема. И если мы не сумеем заключить перемирие и не станем просто придерживаться фактов, ничем хорошим это не кончится. – Он повернулся ко мне: – Мелани, что случилось здесь до того, как мы пришли? Ты была явно чем-то напугана.
Я глубоко вздохнула. С трудом верилось, что еще полгода назад я всячески скрывала от людей свой дар медиума, а теперь могла открыто говорить на эту тему, пусть и не со всеми, как обычные люди рассказывают о том, что они ели на завтрак. Безусловно, в этом была заслуга Джека. Хотя, если честно, я еще не решила для себя, благодарить мне его за это или ругать.
– Я почувствовала некое присутствие. Нечто ужасное и злонамеренное, в отличие от других призраков в этом доме.
– А раньше ты его не чувствовала? – уточнил Джек.
Я покачала головой.
– Это была она, – поправила я. – И нет, она была определенно новой.
– Она что-нибудь тебе сказала? – осторожно осведомилась моя мать, и мне вновь показалось, что она явно что-то знает… нечто такое, чем она не спешила поделиться со мной.
Я кивнула, вновь почувствовав себя нехорошо.
– Телефон зазвонил прямо перед вашим приходом. Это был… голос на другом конце линии. И он сказал… – Я закрыла глаза, вновь ощутив гнилостный запах протухшей рыбы. Мне не хватало воздуха, как будто мою голову удерживали под водой. – Он сказал: «Я приду за тобой, Мелани». – Я умолкла, не зная, стоит ли мне продолжать. Но затем медленно добавила: – «Я приду забрать то, что принадлежит мне».
Мать машинально схватилась за горло, и я заметила, что она все еще в перчатках. Они были своего рода ее визитной карточкой, но только я знала истинную причину, почему она крайне редко их снимала. Джек подвинул ей стул, и она села.
– И голос в телефоне определенно не принадлежал твоей бабушке? – спросил он.
Я покачала головой:
– Точно нет.
Мы оба посмотрели на мою мать. Та сидела, плотно сжав губы.
– Я ничего не понимаю. Но я не сомневаюсь, что в конечном итоге мы разберемся. Но для этого нам с Мелани нужно держаться вместе. Чтобы бороться с этим злом. Когда двое выступают против одного, у них всегда больше шансов.
Я стояла, глядя сверху вниз на мать, и чувствовала, как страх еще резче подчеркивает эти тридцать лет одиночества.
– Или же ты можешь просто снова уехать. Не вернись ты назад, ничего этого не случилось бы.
Она встала, глядя на меня в упор, и я заметила, что мы с ней почти одного роста.
– Слишком поздно.
Мне не понравился тон ее голоса. Было в нем нечто зловещее. Она явно что-то скрывала, и это нечто покалывало изнутри мой затылок – этакий зуд, который невозможно утолить.
– Что бы это ни было, оно связано с судном моего прадеда, – продолжила мать. – И если его поднимут, что наверняка будет сделано, это принесет нам немало