Изумрудное лето. Ольга Крючкова
ый.
• Аделаида Михайловна Рябова – возлюбленная Станислава, вдова высокопоставленного чиновника.
• Елизавета Степановна Трушина – племянница Льва Дмитриевича, вдова.
• Виктор и Артём – сыновья Трушиной.
• Анатолий Петрович Каверин – гувернёр.
• Елена Дмитриевна Селиванова, она же Эсмеральда – родная сестра Льва Дмитриевича, медиум.
• Генрих Павлович Кшидловский-Завалишин – двоюродный брат Селиванова, князь.
• Эльза Самойловна Ригер-Артемьева – незаконно рождённая дочь Селиванова.
• Анна (Анхен) Дитриховна Ригер-Артемьева – мать Эльзы.
• Василий Фёдорович Удальцов – жених Эльзы Ригер.
• Всеволод Вениаминович Подбельский – двоюродный племянник Льва Дмитриевича, заядлый путешественник.
• Ксения Иосифовна Гинсбург-Подбельская – жена Подбельского, дочь известного московского банкира.
• Любовь Васильевна Расторгуева – любовница Подбельского.
• Отец Феоктист – иерей (священник) местной церкви, расположенной недалеко от имения господина Селиванова.
• Дарья Арсеньевна Калакутская – хозяйка калужского агентства по найму домашней прислуги и сезонных рабочих.
• Никанор – управляющий имением Л.Д. Селиванова.
• Никита – лакей.
• Фрол – привратник, кучер, истопник.
• Глафира, Степанида, Анастасия – горничные.
• Полина Ивановна Власова – сестра милосердия.
• Игумен Афанасий – настоятель Свято-Никольского Черноостровского монастыря.
ЧАСТЬ 1
НАСЛЕДНИКИ
Глава 1
1886 год
Имение помещика Льва Дмитриевича Селиванова в десяти верстах от Калуги
Усадьба Селиваново состояла из главного двухэтажного дома в русском готическом стиле[1], словно перенесённого по волшебству в калужскую губернию откуда-нибудь из Франции или Германии, и служебных построек: двух флигелей, псарни, конного двора, каретного сарая, и часовни Петра и Павла. Дом окружал обширный парк с беседками и каскадом прудов. Над водной гладью одного из прудов раскинулся двух арочный псевдоготический мостик, украшенный по бокам башенками. От главного усадебного дома к пруду спускалась белокаменная лестница с фигурами львов.
Единственное, что портило вид богатейшей усадьбы, так это старый полусгоревший барский дом, стоявший недалеко от одного из искусственных водоёмов. Частенько барин прогуливался подле него не только в гордом одиночестве, размышляя о жизни и смерти, но в компании очередной пассии, рассказывая ей всяческие байки про здешние земли и их хозяев почивших ныне в Бозе.
Лев Дмитриевич не имел прямых наследников, хотя прекрасно знал о существовании незаконнорожденной дочери.
…В последнее время Лев Дмитриевич чувствовал себя плохо. Лекарь почти постоянно находился при нём, не покидая усадьбу.
И вот сейчас лекарь держал барина за руку, отсчитывая по секундной стрелке своего серебряного брегета[2], пульс. Увы, результаты были неутешительными. Лекарства, предписанные им пациенту, не помогали.
– Ну что там?.. – поинтересовался Лев Дмитриевич.
Лекарь тяжело вздохнул.
– Пульс учащённый. Увы, но, ни одно из ныне известных лекарств не действенно. Придётся делать кровопускание[3]…
– Так делайте же… – недовольно проскрипел барин. – Помирать я не намерен… Пожить ещё хочется.
– О, Лев Дмитриевич, вы ещё всех нас переживёте! – попытался его приободрить эскулап.
Однако кровопускание не помогло, самочувствие господина Селиванова ухудшалось с каждым днём. Тогда он послал за соседом-помещиком Петром Петровичем Муравиным.
Пётр Петрович застал своего друга в плачевном состоянии.
– Голубчик! – воскликнул он, окидывая взором спальню, переполненную всевозможными медицинскими склянками. – Что это вы болеть-то вздумали? Погоды нынче стоят отменные, на дворе начало мая! А вы расхворались!
– Ох, Пётр Петрович, душа моя… – простонал хозяин. – Плохо мне… Задыхаюсь…
Визитёр присел на стул подле ложа больного.
Около барина хлопотала горничная Глафира. Она поправила многочисленные подушки, одеяло и с поклоном удалилась.
– М-да… – многозначительно протянул Муравин, потому как все его самые худшие опасения подтверждались. – Может вам доктора поменять? Выписать из Калуги, или лучше из Москвы?
– На кой чёрт мне это надобно?.. – снова простонал больной. – Этот лекарь вроде, как в Москве на хорошем счету. У него многие известные фамилии лечатся…
– Ну, коли так… – согласился