Последняя ставка. Тим Пауэрс
нужен толковый неудачник.
Крейн ухмыльнулся. Он всегда старался создавать впечатление не слишком удачливого игрока.
– У тебя в холодильнике найдется место, чтобы остудить немного пива?
– Конечно. Заходи.
В ярко освещенном коридоре он увидел, что минувшее десятилетие действительно оказалось благополучным для Чика. Он погрузнел, его лицо округлилось и покрылось сеточкой лопнувших вен, а фирменные золотые украшения были крупнее и массивнее, чем в давние годы.
В гостиной за круглым столом сидели пять человек, и значит, семикарточный стад уже начался.
– Что, Чик, нашелся и такой? – спросил один из игроков.
– Примите меня в следующий кон, – бодро сказал Крейн.
Прислонившись к стене, он смотрел, как игроки заканчивали первый кон. Теперь играли с наличными – Крейн в свое время всегда настаивал на использовании фишек, благодаря чему процесс ставок казался более либеральным, – и, похоже, играли не в хай-лоу, без джокера и каких-либо изысков. Ставки, по-видимому, ограничивались, и повышать можно было лишь три раза.
Крейн стоял и думал, удастся ли ему чего-нибудь добиться уже сегодня ночью. Он создал эту игру четверть века назад из остатков вторничной ночной игры, которая начала привлекать слишком много по-настоящему хороших игроков и перестала быть выгодной, и тщательно настроил ее, чтобы она казалась непринужденной и приятной для проигрывающих, что должно было обеспечить твердый доход ему самому.
Кон закончился, и один из сидевших за столом забрал банк.
– Садись, Скотт, – пригласил Чик. – Парни, это Скотт Смит, которого больше знали как Страшилу Смита. Следующим коном будем играть… пятикарточный дро.
Крейн сел и после раздачи стал присматриваться к тому, как остальные игроки за столом смотрели на свои карты. Он оказался за покерным столом впервые за одиннадцать лет.
В конце концов, заметив некоторые особенности, которые могли бы принести ему пользу, когда он получше изучит игроков, он чуть-чуть раздвинул уголки своих карт и посмотрел на «руку».
Доктор Протечка кое-как обмотался полотенцем, но на полдороге к своей комнате остановился и принюхался к ночному ветерку, вливавшемуся с озера через открытый иллюминатор.
– Один есть, – сказал он.
Трамбилл встал и шагнул к деду, но Лерой остановил его жестом руки.
– Он только что восстал из мертвых, – сказал Лерой, – и вполне может что-нибудь почуять. Что ты чувствуешь, Доктор?
– На крючке, – заявил Доктор Протечка.
– Проклятье, ты же только что заливал нам насчет крючка. Или ты…
– Один из них попался на крючок, вот только что заглотил его – карты в руке, кровь в воде. Валеты унюхают его. Но сейчас он на крючке, и ты сам сможешь его учуять. Тебе остается отыскать его раньше, чем успеют они, и поместить рыбку живой и здоровой в садок.
Лерой уставился на старика, а тот моргал, словно имбецил, и с явным испугом озирался по сторонам, как будто ожидал, что из глубины озера сейчас вылезут