Житие святого праведного старца Феодора Томского. Акафист. Отсутствует
двери. В Томске он часто ходил в праздничные дни в домовую церковь архиерейского дома, находившегося в ограде Богородице-Алексиевского монастыря. Томский епископ преосвященный Парфений предложил старцу становиться в молельной комнате епископа рядом с алтарем, но старец Феодор отказался от этой чести и всегда становился у печи, на одном месте, а когда стал замечать, что на него обращают большое внимание, то совсем перестал ходить в эту церковь. В Томске старец Феодор часто посещал также храм Казанской иконы Пресвятой Богородицы в мужском монастыре и Иверскую часовню. В продолжение всей жизни в Сибири он имел несколько духовников, у которых и бывал на исповеди.
После старца сохранилась составленная им покаянная молитва: «О, Владыко, человеколюбие Господи, Отец, Сын и Святой Дух, Троица Святая! Благодарю Тя, Господи, за твое великое милосердие и многое терпение. Аще бы не Ты, Господи, и не Твоя благодать покрыла мя грешного во вся дни и нощи, и часы, то уже бы аз, окаянный, погибл, аки прах, пред лицем ветра за свое окаянство и любность, и слабость, и за все свои преестественные грехи. Уже бо не престаю и не престану часа того, чтобы не сотворить греха, а когда восхотех приити ко отцу своему духовному на покаяние, отча лица устыдихся, грехи утаих, оные забых и не могох всего исповедати срама ради и множества грехов моих; тем же убо покаяние мое нечистое есть и ложное рекомо, но Ты, Господи, ведый тайну сердца моего, молчатися разреши и прости в моем согрешении грешную мою душу, яко благословен во веки веков. Аминь».
С этой молитвой связано следующее чудесное событие. Один инок, увидев ее у старца, попросил переписать для него эту молитву. Старец Феодор велел прийти за ней на следующий день. Каково же было удивление инока, когда, придя к старцу, он получил текст молитвы не переписанный, а напечатанный; причем печатный листок как будто только что вышел из типографии: и бумага, и краска на нем были совершенно свежие. А дело происходило в селе Краснореченском, где не было и не могло быть никакой типографии! Так сам Бог покрывал тайну старца, тщательно скрывавшего от посторонних свой почерк, чтобы по почерку его не опознали.
Старец был чрезвычайно воздержан в пище. Его обед состоял обыкновенно из черного хлеба или сухарей, вымоченных в простой воде, для чего в его келлии постоянно находился небольшой сосуд из березовой коры и деревянная ложка. Почитатели Феодора Козьмича почти ежедневно приносили ему пищу, а по праздникам буквально заваливали пирогами, лепешками, шаньгами и т. п. Старец охотно принимал все это, но, отведав немного, оставлял, как он выражался, «для гостей» и раздавал затем заходившим к нему странникам.
Строго постясь, старец не делал этого напоказ. Однажды одна из его посетительниц принесла ему горячий пирог с нельмой и выразила сомнение, будет ли он его кушать? «Отчего не буду, – возразил ей на это старец, – я вовсе не такой постник, за какого ты принимаешь меня».
Вообще же он не брезговал никакой пищей и приводил обыкновенно выражение из Священного Писания о