Легенды крови и времени. Дебора Харкнесс
новый вопрос мать.
Двоюродного брата Джосайю Маркус недолюбливал. Когда тот говорил, глаза у него всегда бегали, а голос звучал отвратительно громко, отдаваясь эхом от потолочных балок.
– Не любопытствуй, женщина, – устало произнес Обадия. – Я пойду в хлев. Посмотрю, как там Зеб управляется со скотиной.
– Я помогу! – вызвался Маркус, вскакивая со стула.
В отличие от Джосайи, Зеб Пруитт вызывал у него искреннюю симпатию. Зеб научил его привязывать леску к удилищу, ловить мышей в сарае и залезать на яблоню. А еще Зеб накрепко вбил в голову Маркуса, что городские гуси опаснее собак и могут сильно покусать.
– Зеб не нуждается в твоей помощи, – сказала мать. – Оставайся здесь и доделывай урок.
У Маркуса вытянулось лицо. Ему совсем не хотелось читать. Он хотел пойти в хлев и поиграть в солдата, маршируя в главном проходе и выполняя команды Зеба. А если туда проберется враг, он спрячется за корытом с водой.
Мать поспешила за отцом, оставившим дверь открытой настежь.
– Следи, чтобы Пейшенс не выпала из колыбели, – велела мать, сдергивая со стенного крючка теплый платок.
Маркус хмуро посмотрел на младшую сестру. Пейшенс сосала кулачок. Тот блестел от слюны и был ярко-красного цвета от постоянных кусаний.
Солдат из Пейшенс получился бы никудышный. Но тут у Маркуса мелькнула мысль, и его лицо просияло.
– Слушай, а хочешь быть моей пленницей? – шепотом спросил он, вставая на колени перед колыбелью.
Пейшенс что-то прогукала в ответ.
– Отлично! Тогда оставайся там, где находишься. Не шевелись. И не ной, иначе тебя выпорят.
Забыв про уроки, Маркус слегка покачивал колыбель, представляя, что находится сейчас в лесной пещере и ждет, когда появится командир и похвалит его за мужество.
– Должно быть, вы глаз не сомкнули из-за этого шума. А повозки так и ездили всю ночь из города на кладбище и обратно.
Старая мадам Портер поставила перед матерью Маркуса изящную фарфоровую чашечку с блюдцем. Фарфор был тонким, как яичная скорлупа. Сквозь стенки чашечки Маркус без труда видел обои цвета весеннего неба.
Дом мадам Портер считался одним из лучших в Хедли. Снаружи его стены были обшиты ярко раскрашенными панелями, а стены комнат обклеены узорчатыми обоями. Стулья имели резные спинки и мягие сиденья. Окна, следуя новой моде, открывали, поднимая их вверх. И никаких тебе створок и оконных переплетов. Маркус любил здесь бывать; не столько из-за богатого убранства, сколько из-за угощения. Обычно мадам Портер предлагала гостям бисквит «мадейра» с прослойками из джема и ягодами черной смородины, украшавшими верх.
Маркус успел сосчитать до пяти, прежде чем мать потянулась к чашке. В семье Чонси не набрасывались на еду и не вели себя так, словно забыли, когда в последний раз ели.
В ребра Маркусу ткнулось что-то острое. Деревянная юла, которую держала мисс Анна Портер, внучка мадам Портер. Эта девчонка постоянно напоминала Маркусу,