Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант). Эдвард Гиббон
чем то, которое в прошлом было оказано его земному господству. Патриотичный Киприан, который самовластно управлял карфагенской церковью и провинциальными соборами, решительно и успешно воспротивился честолюбивым намерениям римского понтифика, умело соединил свою борьбу с подобными же усилиями других восточных епископов и, подобно Ганнибалу, стал искать новых союзников в глубине Азии. В этой бескровной Пунической войне прелаты-соперники проявили гораздо больше человеческой слабости, чем умеренности. Их единственным оружием были гневные обличения, ругательства и отлучение от церкви, и в продолжение всего спора они выкрикивали все это в адрес друг друга с одинаковыми яростью и благочестием. Тяжелая необходимость осудить либо папу римского, либо святого мученика приводит в отчаяние современных католиков каждый раз, когда они обязаны рассказывать о подробностях этого диспута, в котором защитники религии дали волю таким своим страстям, которые кажутся более подходящими для сената или военного лагеря.
Усиление авторитета церкви привело к памятному в истории разделению верующих на мирян и духовенство, иначе клириков, чего не было у греков и римлян[40].
Первое из этих слов обозначало основную массу христиан, второе же, в соответствии со своим прямым значением, обозначало ту избранную часть верующих, которая была выделена из общей массы для религиозного служения; это славное сословие одарило нас самыми выдающимися, хотя не всегда самыми поучительными темами для современной истории. Вражда между духовными лицами иногда нарушала спокойствие юной церкви, но они вместе с одинаковым усердием и энергией трудились ради общего дела, и властолюбие, которое (самым хитрым образом замаскировавшись) могло проникнуть в души епископов и мучеников, воодушевляло их на то, чтобы увеличить число их подданных и расширить границы империи христианства. У них не было в распоряжении никаких земных сил – ни власти, ни войск, а гражданская власть долгое время не только не помогала им, а, наоборот, охлаждала и подавляла их порывы. Но они освоили и применяли внутри своего сообщества два самых эффективных инструмента правления – награду и наказание: для наград средства предоставляла набожная щедрость верующих, для наказаний – их же благочестивые тревоги по поводу будущего.
I. Общность имущества, которая была такой приятной забавой для фантазии Платона и отчасти существовала в суровой секте ессеев, какое-то короткое время была принята и в ранней христианской церкви. Религиозный пыл первых приверженцев христианства побуждал их продать ту земную собственность, которую они презирали, сложить вырученные за нее деньги к ногам апостолов и довольствоваться равной с остальными долей того, что раздавали всем в общине. Развитие христианской религии привело сначала к смягчению, а потом к постепенной отмене этого великодушного установления, которое в руках менее чистых, чем руки апостолов, очень скоро было бы извращено
Различие между духовным лицом (Clerus) и мирянином (Laicus) уже существовало во времена Тертуллиана.