При дворе последнего царя. Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900-1916. Александр Александрович Мосолов
ратора. В этом последнем пункте традиция, унаследованная им от его августейшего отца Александра II и деда Николая I, соблюдалась им со всей возможной пышностью. Будущему императору постоянно внушалась мысль, что сам Бог поручил русским царям управлять Россией с ее безграничными просторами. Царь – хранитель своей страны и символ национального единства, оплот отеческой заботы и рыцарской справедливости.
Мать Александра научила его ценить брак и семью. В равной степени она заботилась и о том, чтобы ее сын умел вести себя в обществе, соблюдая все тонкости этикета и церемониала.
Личные пристрастия Александра III имели больше сходства с пристрастиями деда, Николая I, чем с либеральными взглядами отца, Александра II. Он считал, что русское общество должно изменяться медленно и постепенно – слишком быстрое развитие его политических учреждений приведет к усилению анархических тенденций, присущих славянской душе. Он боялся, что поспешные реформы могут вызвать беспорядки, и был уверен, что они не отвечают интересам России.
Хорошо известно, что консервативные взгляды царя нашли свое отражение в талантливом творении князя Трубецкого, скульптора исключительного дарования, которому было поручено водрузить в Санкт-Петербурге конную статую великого царя. Железной рукой отец Николая II туго натягивает поводья своей тяжелой и внушительной лошади. Всякий раз, проходя мимо этой величественной статуи на Знаменской площади, я, будучи генералом от кавалерии, говаривал про себя: «Нельзя так сильно натягивать поводья – конь может встать на дыбы».
Второй особенностью характера Александра III, о которой стоит сказать несколько слов, была его страсть ко всему типично русскому. При дворе Александра II слишком большим влиянием пользовались император Вильгельм I и некоторые мелкие германские князья, что вызывало протест в душе Александра III. Он испытывал отвращение ко всему немецкому. Он старался быть русским в мельчайших деталях личной жизни, поэтому его манеры казались менее привлекательными, чем манеры братьев; он заявлял, не утруждая себя обоснованием, что истинно русский человек должен быть несколько грубоват, слишком изящные манеры ему не нужны. Уступая требованиям дворцового этикета, в узком кругу друзей он отбрасывал всякую неестественность, считая церемонии необходимыми только для германских князей, которые не имеют других средств для поддержания авторитета и защиты своих прав на существование.
Супруга Александра, принцесса Датская, мать Николая II, воспитывалась при одном из самых патриархальных европейских дворов; она внушила своему сыну незыблемое уважение к семейным традициям, а также передала ему то огромное личное обаяние, которое сделало ее столь популярной в России. Все дети принцессы Дагмар были меньше ростом, чем их дяди и тети. Великолепие осанки, отличавшее поколение Александра II, не передалось последним Романовым. Именно поэтому граф Фредерикс, министр двора, советовал Николаю II никогда не появляться на публике верхом на коне. Я помню, как император заметил по этому поводу со смехом:
– Графу нравится гарцевать перед толпой. Уверен, поэтому он и настаивает, чтобы я ездил в экипаже.
Несмотря на свой небольшой рост, царь был отменным всадником; его посадка в седле внушала уважение.
Двое из моих друзей, генерал-адъютант Васильковский и мистер Хит, обучавший наследника престола английскому языку, поделились некоторыми подробностями образования детей Александра III. По их словам, дети императора не отличались примерным поведением. Можно даже сказать, что их манеры во многом напоминали манеры мелких провинциальных дворян. Даже обедая в присутствии родителей, они не стеснялись бросаться друг в друга шариками из хлебного мякиша, если были уверены, что их за этим занятием не поймают. Все они обладали крепким здоровьем и много времени уделяли спорту, за исключением Георгия Александровича, который был слаб легкими и умер в раннем возрасте.
Особое внимание уделялось обучению детей языкам, и учителя старались добиться правильного произношения. Все дети обладали отменной памятью, особенно на имена и лица. Хорошая память позволила Николаю Александровичу приобрести глубокие познания в истории. Когда я впервые познакомился с ним, он был уже определенно высокообразованным человеком. Что касается его братьев и сестер, то на их образование родители обращали мало внимания.
Воспитателя будущего императора звали Данилович, и ему было присвоено звание генерал-адъютанта. Мой друг Васильковский называл его не иначе как «этот выживший из ума иезуит». В начале своей карьеры Данилович возглавлял военное училище, где и получил это прозвище. Он полностью отвечал за воспитание Николая II и научил его непоколебимой сдержанности, что являлось главной чертой его собственного характера. Александр III был беспощаден даже по отношению к собственным детям и презирал все, что носило хотя бы малейший намек на «слабость». Детям и даже самой императрице приходилось скрывать от него не только собственные ошибки, но и промахи людей из своего окружения. Таким образом, дух притворства и скрытности был врожденным в этой семье, и со смертью отца он никуда не делся. Не раз слышал я от Николая Александровича недобрые слова в адрес людей, не сдержавших своего обещания и разболтавших какой-нибудь