Бокал сангрии и паэлья. Мария Гарзийо
напитками. Похоже, мне предстоит наглядная демонстрация сего губительного престрастия. – Давай. – Окей, зайдешь за мной в девять. «Так точно, моя строгая госпожа!» Я погружаюсь в успевшую остыть за время разговора ванну. И зачем я только подписалась на эту сомнительную авантюру? Сидела бы сейчас дома в Риге. Или лежала бы в объятиях пылкого Константина. Брр. Поужинав вполне приличной паэльей, я надеваю короткое светлое платье и шлепанцы и отправляюсь по вызову. Грозди бугенвиллии на заборе напоминают мне о скромном презенте, происхождение которого я так и не выяснила. Венди встречает меня своей непомерной улыбкой, в которую умещаются почти все ее зубы. За то время, что мы не виделись, ее кожа сменила нездоровую белизну на нездоровую же красноту. Впрочем, нечего придираться. Я не лучше. На Венди крошечные шорты, открывающие вид на подрумяненные ягодицы, и белая майка, надетая без лифчика. На носу красуются громадные солнечные очки, при виде которых мне на ум приходит отрывок стиха «муха-муха Цикотуха позолоченное брюхо». – Возьмем мою машину, – распоряжается Цикотуха, – А то до Магалуфа долго переть. Двухместный Порш доставляет нас в самое сердце ночной жизни. Венди выбирает первый попавшийся бар с надписью на доске у входа, сулящей каждому посетителю два бесплатных коктейля. Она берет себе большую кружку пива, я бокал сангрии. Мы усаживаемся друг напротив друга на неудобных деревянных скамейках. – Расскажи мне о себе, – требует она, – У тебя есть парень? Ты с кем-то живешь? Учитывая наше шапочное знакомство, это такой же нескромный вопрос как «сколько ты зарабатываешь?» Хотя, сколько я зарабатываю папаша ей наверно сообщил, чем неизбежно вызвал взрыв смеха. – Живу с родителями. Венди задает мне еще парочку нетактичных вопросов, ответы на которые ее судя по всему интересуют мало. Потом переходит на свою более значимую и интересную персону и делится со мной подробностями преобретения новых шорт с подтяжками. Пиво в ее бездонном, на мой непрофессиональный взгляд бокале убывает с невероятной скоростью. Через сорок минут опустевшее дно третьей бадьи гулко ударяется о деревянный стол. – Я обожаю Магалуф, – признается Венди, растягивая гласные сильнее обычного, – Здесь так весело. Летом ко мне приезжают подруги. Мы тусуемся целые ночи напролет. – А муж непротив? – следуя ее примеру переступаю грань дозволенного я. – Мигель? – пьяный голос наводняют презрительные нотки, – А кто его спрашивает. Это вы, русские женщины, лебезите перед своими мужчинами, а у нас демократия, феминизм. Мда, камень, метко запущенный в мой огород, с размаху сносит тыквенную голову охраняющему его пугалу. Я онемев собираю с земли истекающие желтым соком остатки. – Знаешь, сколько у моего папы денег? – делает неожиданный тематический переход Венди, хватаясь за принесенную официантом стопку текилы. Я молча мотаю головой. Венди закатывает глаза и выдохнув «О!» опрокидывает рюмку в недры организма. –