Чепи. Владимир Леонидович Шорохов
гих странах стали появляться секты, которые призывали к уничтожению миротворческого ордена, который, по их мнению, самопровозгласил себя чуть ли не богами. Глупо говорить, но они свято верили, что миротворцы – это продукт генетики, что в лабораториях были созданы эти сверхлюди, и мировое правительство контролирует их деятельность, и что человечество скоро станет их рабами. Они с пеной у рта доказывали, приводя непонятные аргументы, требуя признать незаконным само их существование. Были те, кто им верил и шел за ними. Старые враги ордена, таких было немало, с большой охотой поддерживали истерию, подбрасывая все новые и новые факты о колонизации космоса как вируса в виде миротворцев.
Раттана поделилась своими опасениями, что в последнее время участились нападения на центры миротворцев, не только на школы. Хоть они и были хорошо законспирированы, но скрыть юнов не так-то легко, они – как белые вороны: сразу выделялись среди людей. Также участились нападения на заводы, что работали на космическую, энергетическую, медицинскую и иную науку, что так или иначе были связаны с миротворцами. Агрессия, направленная против них, росла. Это было связано с неудовлетворенностью масс в сфере работы, питания и финансов. Население Земли росло, а занять столько людей правительство уже не в состоянии. От этого в некоторых странах безработица подпрыгнула до двадцати пяти процентов. Катастрофическая цифра. Необходимо содержать безработных, выплачивая пособие из бюджета, а он, соответственно, пополнялся из налогов, а налоги – из производства и из кармана тех, кто работал. Получалось, те, кто уже работал, вынужден был еще больше работать, чтобы прокормить тех, у кого не было работы или кто даже совсем не хотел работать. И таких было немало.
Какой-то замкнутый порочный круг. Морис беседовал с Раттан и понимал, что с каждым годом, несмотря на все новые прорывы в науке и в космосе, миротворцы не в состоянии самостоятельно с этим справиться. Участились проблемы с заповедниками, их стали поджигать. Порой горели сотни и тысячи гектар. Грустно смотреть на всю эту агонию, но порой люди не виноваты. Они не могут прокормить свои семьи, если нет работы, нет еды, когда реки покрыты красной плесенью, а дышать становится опасно. От отчаяния люди готовы на все. Только брось спичку – и загорится пламя. А кто будет виноват, не важно.
Эти печальные новости заставили Мориса продолжить путь дальше. Его небольшой корабль был готов. Он отказался от команды, хотя Бигарес и Коопер, узнав, что Морис готовился к полету, сразу изъявили желание лететь с ним. Но поблагодарив, сказал, что их ждут семьи, и что они еще обязательно вместе полетят, но не сейчас. Его корабль быль маленьким: крошечная каюта, мостик, совсем маленькая кухонька, что-то вроде зала, где можно было размять ноги, обязательно спортивный зал (это всегда неотъемлемая часть любого корабля) и огромные ангары для контейнеров, куда Морис собирался складывать образцы.
Несколько дней он тщательно готовил карту. Ему подготовили доклад по выбору звезд, подходящих под шаблон. В этот раз Морис будет посещать звезды класса как у Солнца, а также районы, богатые тяжелыми металлами. Это первоисточник такой же жизни, как на Земле. По ближайшему радиусу от земли, а это примерно 200 световых лет, их набралось не так уж и много – всего-то 180. Так мало. Остальные звезды не подходили. Он сразу их вычеркнул, некогда тратить на них время. Потом, не сейчас.
Хотару просила взять ее с собой, но он объяснил, что она очень нужна Ай, ведь сейчас ее дочь стала навигатором, с ней занимается Иона и Дул.
– Мы обязательно полетим, – он прижимал ее к себе, чувствовал, как бьется сердце, а потом добавлял, – на нашу планету.
Он улетел, без церемоний, как будто пошел в магазин за продуктами. Сел и совершил прыжок. В тот день все собрались в храме звездного странника и пожелали ему счастливого полета. Они просили его вернутся, а после долго стояли и вспоминали. Каждому было, что вспомнить.
Морис прыгал четко по плану: от звезды к звезде. Прыжок, еще, расчеты, проверка, выпускал дронов, совершал облет, смотрел на мертвые выжженные или замерзшие планеты и летел дальше. Уже через три месяца бесплодных полетов он забыл, что в космосе есть жизнь, и стал думать, что его миссия – это просто трата времени. Все мертво. Да, красиво. Есть уникальные планеты. Он нашел три разорванных планеты, они столкнулись и раскололись, это было зрелищно. Какая сила смогла их расколоть будто орех, похоже, ими поигрались титаны. Он видел гиганты, что больше Земли в тысячи раз, видел карлики меньше Луны, но не было того, что он искал. И тогда, отдохнув несколько часов, он продолжал свой путь.
Шел против спирали параллельно рукаву Ориона, совершенно в другом направлении от цивилизации кацаранцев. Он думал, что возможно между обитаемыми мирами есть какое-то стандартное расстояние, как усреднение, поэтому и полетел в противоположную сторону, и тут его осенило. Морис все время летел почти ровно по кругу, он побывал ближе к центру и чуть не погиб. А если свернуть в сторону ближе к хвосту? А может за рукав Персея? Далеко, ужасно далеко. Так далеко он еще не летал. Это десятки тысяч световых лет. Взглянул на карту, но его путь лежал мимо. Ну и пусть. Он дал команду оборудованию проверить звездные системы и сделать расчеты для корректировки курса прыжков. Пришлось подождать.