Как бы там ни было. Александр Грин

      Стало темно. Туча, помолчав над головой Костлявой Ноги, зарычала и высекла голубоватый огонь. Затем, как это бывает для неудачников, все оказалось сразу: вихрь, пыль, протирание глаз, гром, ливень и молния.

      Костлявая Нога, или Грифит, постояв некоторое время среди дороги с поднятым кверху лицом, выражавшим презрительное негодование, сказал, стиснув зубы: – «Ну хорошо!», поднял воротник пиджака, снятого на гороховом поле с чучела, сунул руки в карманы и свернул в лес. Разыскивая густую листву, чтобы укрыться, он услыхал жалобное стенание и насторожился. Стенание повторилось. Затем кто-то, сквозь долгий вздох, выговорил: – «Будь прокляты ямы!»

      Грифит сделал несколько шагов по направлению выразительного замечания.

      Прислонившись к пню, сидел молодой человек в недурном новом летнем пальто, с хорошенькими усиками и румяным лицом. Охватив руками колено, он раскачивался из стороны в сторону с таким мучительным выражением, что Грифит почувствовал необходимость назвать себя.

      – Позвольте представиться, – сказал он угрюмо, как будто посылал к черту. – В тех кругах, где вы не бываете, я известен под именем Костлявой Ноги. Мой отец ничего не знает об этом, так как его звали Грифит. Чем вы недовольны в настоящую минуту жизни?

      – Тем, что свихнул ногу, – ответил молодой человек, смотря на серое, голодное лицо Грифита и переводя взгляд на ближайший толстый сук. – Я не могу больше идти. Боль страшная. Нога горит.

      – Вы бы встали, – заметил Грифит.

      Пострадавший злобно и тяжко крякнул.

      – Бросьте шутки, – сказал он. – Лучше бегите по дороге на ферму – это полчаса ходьбы – и скажите там Якову Герду, чтобы прислал лошадь.

      – На ферму «Лесная лилия»? – кротко спросил Грифит. – Ну нет, я не так глуп. Месяц назад я поспорил там с одним человеком. Я старательно обхожу эту ферму. Она мне не нравится. Прощайте.