Песня для кита. Линн Келли

      До прошлого лета я думала, что с китом на нашем пляже у меня общее только имя.

      Я сидела с дедушкой на песке и разбирала найденные на пляже ракушки, кусочки плавника и дикие цветы с дюн. Ракушки и плавник предназначались для бабушки, а цветы для кита. Дедушка поинтересовался, как дела в школе, и я ответила – как всегда, что значило – не очень хорошо. Я проучилась здесь уже два года, но всё равно чувствовала себя новичком.

      Дедушка похлопал по песку рядом с собой.

      – Ты знаешь, что она скорее всего тоже была глухой? – спросил он на языке жестов.

      Мне не требовалось уточнять, кого он имеет в виду. Самку кита похоронили здесь целых одиннадцать лет назад, и родители много раз рассказывали, как тогда всё было.

      Я покачала головой. Нет, я этого не знала, и мне было непонятно, почему дедушка вдруг сменил тему. Может, просто не знал, что ещё можно сказать мне про школу.

      Китиха выбросилась на берег в тот день, когда родилась я. Когда её заметили в прибрежных водах, на берегу собралась толпа: все следили, как приближается кит. Бабушка зашла в ледяную февральскую воду и попыталась оттолкнуть её на глубину, как будто и правда могла помешать сорокатонной махине двигаться в выбранном направлении. Это было просто опасно. Даже измученная и ослабевшая, китиха могла прихлопнуть её одним лёгким движением хвоста. Я не могла сказать, что стала бы делать на бабушкином месте – тоже полезла бы в воду или просто стояла и смотрела.

      – Но она не была глухой от рождения, как мы с тобой, – продолжил дедушка. – Учёные потом обследовали её и сказали, что это случилось позже. Может, она оказалась вблизи от места взрыва нефтяного танкера или полигона, где испытывали бомбы.

      Когда дедушка рассказывал историю, он жестикулировал, как поэт. Его руки повествовали мне о том, как кит движется в толще воды, и внезапно застывает, и ходит кругами, снова и снова, как будто пытаясь вернуть звуки. Может, потому она и выбросилась на берег, предпочтя его океанским глубинам, где ей полагалось находиться. Ивасёвые полосатики, или сейва́лы, вообще не заплывают в Мексиканский залив. Только она, только однажды.

      – Но для неё это было не так, как для нас, – продолжал дедушка. – Киты не могут плыть, не прокладывая путь звуком. Океанские воды темны, они покрывают большую часть поверхности земного шара, и киты обитают в этом пространстве. Они ориентируются с помощью звука и разговаривают друг с другом на больших расстояниях.

      Лишившись привычных звуков океана, китиха потерялась во внезапно онемевшем мире. На пляж прибыла группа спасателей, которые попытались ей помочь, и её назвали Айрис. А бабушка уговорила моих родителей дать мне такое же имя, раз я пришла в этот мир в тот же день, когда китиха из него ушла.

      После того как морские биологи закончили свою работу, самку кита похоронили прямо тут же, на пляже – заодно с тайной её появления на берегу.

      Мы жили здесь до того, как я закончила второй класс, когда наша семья переехала в Хьюстон – там у папы была новая работа. С тех пор мы приезжали на пляж пару раз летом. Хорошая новость состояла в том, что новый дом оказался ближе к дедушке с бабушкой. Я одна страдала глухотой в нашем семействе и теперь могла проводить больше времени с ними. Но всем нам не хватало нашего пляжа, а мне не хватало рядом таких же детей, как я. Хотя в моей старой школе было всего несколько глухих ребят, этого уже было довольно. Мы учились вместе и поддерживали друг друга.

      – Вокруг нас, – показал дедушка, – целое море света, и всё, что нам надо, – найти то место, где ты почувствуешь себя дома. Иногда на это требуется время. Но ты с этим справишься. Ты найдёшь свой путь.

      Жаль, что я сразу не спросила его, сколько времени на это потребуется.

      2