.

      Я чувствую его взгляд на себе и непроизвольно сжимаю бедра, но все так же не смотрю на него.

      – Тогда ты должна знать, что коньки должны быть хорошо заточены. – Он встает в полный рост. – Особенно, если ты планируешь выполнять на льду подобные маневры.

      Конечно, знаю. Но я даже не подумала о том, чтобы проверить. Мне уже надоело чувствовать себя идиоткой рядом с ним.

      – Это не мои коньки. – Игнорируя боль, я снова встаю на лед, и не глядя на тренера Фаррелла, еду на негнущихся ногах к месту, где есть дверца. Переступить через борт я не смогу.

      За своей спиной я слышу вздох.

      – Давай я помогу тебе, – снова предлагает тренер.

      – Все в порядке.

      – Тебе ведь больно.

      Стиснув зубы, я резко разворачиваюсь. Он оказывается прямо передо мной, и я больше не избегаю его взгляда.

      – Все в порядке.

      Он смотрит на меня сверху вниз. В этом освещении его глаза кажутся темно-карими, но я знаю, что в них есть и проблески зеленого.

      – Ты злишься, Вивиан, – начинает он, – я понимаю.

      Не думала, что он начнет этот разговор. Моя кожа покрывается мурашками. Хочу ли я говорить об этом? А, к черту!

      – Понимаете?

      Он кивает и выглядит участливым.

      – Но и ты меня должна понять.

      Все дело в том, что я понимаю. У меня достаточно ума, чтобы думать о последствиях. Нельзя просто так по собственному «хочу» нарушать правила, от которых может многое зависеть. Нельзя жить в обществе и быть свободным от него.

      – Да, понимаю, – опустив голову, отвечаю я. – Понимаю, когда говорят «нельзя», и я не трогаю. – Наши глаза снова направлены друг на друга. – Я могу быть послушной.

      Тренер Фаррелл стискивает челюсть, осознавая, к чему я веду.

      – Но когда сначала разрешают, а потом кричат «нельзя», могу запутаться.

      Он дышит рывками, все сильнее и сильнее сжимая челюсть.

      – Прекрати, – сквозь зубы цедит он.

      Но я уже распробовала вкус своих слов.

      – Да, я понимаю. – Подъехав к нему еще ближе, я говорю шепотом возле самого его уха. – Говорить «нельзя» нужно было не после, а до того, как вы засунули свой язык мне в рот, тренер Фаррелл.

      Уже второй раз в его присутствии я балансирую между пропастью и вершиной. И в этот раз я останусь на вершине.

      Больше не думая о боли в коленях, я еду к дверце и выхожу. Он продолжает стоять, как каменное изваяние и наблюдать за мной.

      Перед выходом с трибун я останавливаюсь и заканчиваю:

      – И если бы только язык.

      Глава 3

      21 февраля