Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути. Андрей Квакин
к Западу и ищут заморских друзей и союзников, находя, впрочем, только покровителей и опекунов»[212]. Такое положение противоестественно, и в качестве подтверждения сменовеховец приводит высказывание одного из эстонских государственных деятелей того времени, не указывая конкретно его фамилию: «Отделившись от России, с которой у нас было так много общего, мы встретились с множеством затруднений. Это привело очень скоро к тому, что, сохраняя внешне самостоятельность, мы фактически очутились в сфере влияния иностранцев. Наши природные богатства немногочисленны и имеют сильнейших конкурентов за границей. Наша промышленность никакой реальной силы не представляет. Наша торговля в застое. Мы приобрели политическую физиономию, оставаясь чрезвычайно слабыми экономически. Что же остается? Россия. Сближение необходимо»[213]. Примечательно, что аналогичную точку зрения со своей стороны высказал и С. Андрианов, который подчеркивал, что экономика прибалтийских государств «находится в полной зависимости от России. Только русским транзитом живут их порты и торговля, только на русском сбыте может возрождаться их промышленность, всегда рассчитывавшая свой размах на имперский рынок, а не на крохотный местный»[214].
Для дальнейшего качественного развития и углубления внешнеэкономических связей сменовеховцы предлагали советскому правительству отказаться от государственной монополии внешней торговли, ибо она «могла бы иметь свой полный смысл только при условии сохранения своего господства и на внутреннем рынке, с допущением вольной торговли внутри страны значение монополии не только ослабляется, но становится в прямом противоречии с желательным ростом производительных сил страны»[215]. Сменовеховцы полагали, что благодаря введению монополии новому внешнеторговому государственному аппарату будет недоступно все то, что частной русской торговлей «было ранее сделано за границей в смысле связей, организации, знания рынков, закупленных, но не отправленных в Россию товаров и т. д.»[216]. В то же время все расходы по содержанию государственных внешнеэкономических структур, в отличие от частных, ложатся на республиканский бюджет, а эффективность работы сильно снижается из-за влияния элементов бюрократизма, которые проявляются в невозможности быстро заключать выгодные сделки с зарубежными партнерами из-за различных долговременных согласований с центральным руководством. Помимо этого, вся тяжесть финансирования внешнеторговых операций также ложилась на государственный бюджет. Сменовеховцы подчеркивали, что по причине монополии внешней торговли «все те ресурсы, которые могли бы быть брошены в обращение из общественных и частных источников, оказались блокированными во вред делу, ибо у государства никогда не может быть в руках достаточно средств, чтобы закупить потребность в товарах всего населения
Там же. С. 13.