Его апатия. Чингиз Абдуллаев
о показывать вам, любопытствующим, всю обстановку моей жизни. Во-вторых, мне неприятно ценой таких признаний приобретать лишние деньги и имя.
Роман написан по реальным событиям.
Почти все имена изменены
Вместо пролога
В салоне бизнес-класса дремало несколько пассажиров. Дронго уже привык к тому, что с ним находятся не больше десяти-двенадцати человек в салоне, рассчитанном на двадцать четыре места. Он обычно устраивался где-нибудь в последних рядах первого салона, чтобы занять сразу два кресла и никому не мешать.
Дронго посмотрел в иллюминатор. Прекрасная погода, за окном можно было увидеть землю, различая с такого расстояния дороги, машины, дома, реки, озера. К нему подошла стюардесса.
– Хотите что-нибудь выпить? – спросила она.
– Красное вино, пожалуйста, – попросил Дронго.
Когда тебе сорок четыре, пора провести условную границу, отделяя первую, уже прошедшую половину жизни, от второй, еще предстоящей. Почему-то именно в этом возрасте мужчина начинает задумываться над тем, что сделал. Что успел и чего не успел. К чему стремился и чего не достиг. Чем хотел обладать и что в результате получил. Довольных бывает очень мало, гораздо большее число людей считает свою жизнь малопривлекательной и не совсем удавшейся. Но это уже зависит и от внутренней самооценки. По большому счету, Дронго считал свою жизнь удавшейся, хотя порой его охватывало грустное чувство одиночества. Правда, в Риме жила Джил с сыном, к которым он всегда мог улететь… И все же Дронго чувствовал некоторое неудовлетворение своим нынешним положением, а иногда испытывал и разочарование в деле, которым занимался всю жизнь.
Заболела спина, и он поморщился. После возращения из Риги спина болела особенно сильно. В «Рэдиссон», где он остановился, был прекрасный бассейн и хорошие тренажеры. Он не понимал, почему люди изнуряют себя многочасовыми тренировками. Жалко было и времени, и своего тела. Но провести в бассейне десять минут или немного пробежать по дорожке было совсем не обременительно. Чем он и занимался в свободное время. Однако на одном из тренажеров он не рассчитал движения и ударился спиной. Несколько дней Дронго принимал утренний душ и плавал в бассейне, не обращая внимания на ссадину. Пока однажды не лег на спину, чтобы поднять штангу и не почувствовал, как особенно неприятно заныло место ушиба. На следующий день он обнаружил небольшое вздутие. А еще через день спина уже болела нестерпимо.
Теперь в самолете Москва – Баку он чувствовал, что ему больно даже прикасаться спиной к спинке кресла.
Стюардесса принесла стакан красного вина, и он выпил, чуть поморщившись. «В самолетах лучше просить водку с томатным соком, подумал Дронго. – Хорошего вина здесь все равно не дадут, а с водкой хоть не бывает таких проблем». Да, спина явно начинает все сильнее беспокоить его.
В Баку он сначала заехал к родителям, а вечером приехал к себе домой. У него были похожие квартиры в Баку и в Москве. Войдя в квартиру, он сразу разделся и прошел в ванную комнату. Повернув голову, рассмотрел в зеркале свою спину, и она ему очень не понравилась. К тому же, похоже, у него поднималась температура. Встав под душ, он едва не выпрыгнул из ванны: место ушиба отозвалось на горячую воду совсем уж нестерпимой болью.
Заснуть он так и не смог, а потом поднялся, оделся и поехал в больницу, где усилиями зарубежных специалистов были введены платные услуги. Дежурный хирург, молодой человек лет тридцати пяти, осмотрев место ушиба, спокойно-равнодушно покивал головой.
– У вас может начаться абсцесс, – пояснил он. – Будет лучше, если я вас прооперирую. Края раны почернели, наверное, попала инфекция.
– Только введите мне большую ампулу новокаина, – попросил Дронго.
– Я сделаю вам укол ледокаина, это куда эффективнее, – успокоил врач.
Он вызвал медсестру, они сделали укол. Прошло несколько минут, и хирург достал инструменты. Но едва он дотронулся до спины, как Дронго поморщился.
– Я же просил вас ввести мне большую дозу, – напомнил Дронго.
Врач и сестра переглянулись.
– Странно, – сказал врач, – я ввел вам целую ампулу. Ладно, сделаем второй укол.
Медсестра сделала второй укол обезболивающего. Прошло еще пять минут. Хирург снова взялся за инструменты. И опять, едва он дотронулся, как Дронго чуть не закричал.
– На меня плохо действуют такие лекарства, – пояснил Дронго. – У меня другой порог чувствительности.
– Это невозможно! – ошеломленно воскликнул врач. – Мы ввели вам две ампулы. Так не бывает.
– Бывает, – печально ответил Дронго. – Я чувствую боль других людей, она мне часто передается. И не могу заглушить боль собственную. Ни лекарствами, ни наркотиками, ни спиртным. На меня они слабо действуют. Вы когда-нибудь видели таких людей?
Хирург опять изумленно переглянулся с медсестрой.
– Не понимаю, – пробормотал он, – такого в моей практике не было. На вас абсолютно не действует