Чертополох. Владимир Минеев

      Нет полёта фантазий,

      Лишь одно мастерство.

      Доктор Фауст проказил,

      Думал, Вагнер – ништо…

      Поспешал и Сальери, взять мелодий клубок,

      Расплести, словно косу, распрямить завиток.

      А затем, что же проще? Волоски сосчитав,

      Разложить, как по нотам, всем названия дав.

      И за дело принялся, засучив рукава,

      Зашумела дубрава, облетела листва,

      Замер музыки голос, пересох ручеёк,

      Пташек трепетный щебет постепенно замолк.

      Даже горной лавины прекратился обвал,

      Ну а Моцарт беспечно шёл вперёд, напевал…

      Девчонки чудо хороши

      И весело разумны.

      А бабы, как их ни пляши,

      Ужасно тугоумны.

      То ж мужики, когда у них

      Угаснет жар проказ,

      Тупы, невзрачны, как сомы,

      Не брызжет жизнь из глаз.

      Ушли забавы, а ведь встарь

      И ты плясал и пел,

      Ты был мальчонкой,

      И Она звала тебя пострел.

      А нынче нет чтобы шутить,

      Кричать, плясать и петь,

      Свивают старики гнездо,

      Чтоб мягче умереть.

      По речке в ладье подвигался варяг

      И видит – в воде к нему пятится рак.

      Десницу в волну варяг опустил,

      Тут рак хвать за палец, – варяг завопил,

      Забряцал кольчугой и шлем утопил:

      Мол, вышла ошибка, послушайте, рак,

      Зачем же кусаться, не грек я – варяг…

      – Ну да, – пробурчал недоверчиво рак, —

      Хоть кажется, будто бы ты из варяг,

      Но в греки попасть совсем не дурак.

      Так водится – сначала вы не греки,

      Затем суёте руки в наши реки.

      Саксонские курфюрсты – толсты, женолюбивы,

      Покрыты париками, в усах струится пиво.

      Пузатых купидонов довольная толпа

      Взирает на сосиски с лепного потолка.

      На мейсенских тарелках капустные листы,

      Подушки и перины горбятся, как мосты.

      Грудастые саксонки задами потрясут.

      И новых купидонов в капусте той найдут.

      Камелии, бонсаи, вокруг английский парк,

      Курфюрсты пузо прячут в причудливых кустах.

      Чем плохо? – попки, польки, зажаренный олень,

      А утром всё сначала. И так хоть каждый день!

      Но, пудру осыпая с вспотевших париков,

      Вдруг корсиканский ветер влетел… и был таков.

      И долго в море пива ходила страха зыбь,

      За что он нас заставил так много пережить?

      Сизифов груз – тяжел удел,

      Как скарабей, тащить.

      Не легче ли навоза шар,

      Расслабясь, отпустить.

      Представить на минуту хоть,

      Что ты свободный жук,

      Рукой махнуть, гулять, болтать,

      Стрекоз ласкать,

      Окрест себя взглянуть.

      И в бывших скарабеев круг,

      Все позабыв, сойти.

      Под гору шар, кpугом нектар,

      И нет забот почти.

      Что дальше? – То же, что вчера,

      И завтра, и потом.

      Мечты ушли, исчез вдали

      Горы зовущий склон.

      И только с гаcнущей мечтой

      Прозрение пришло:

      Ведь у кого навоза нет —

      Тому не повезло.

      Вот капелька росы,

      Там паучок средь кружев паутины,

      На лужах пузырьки,

      На речке льдины.

      Так дивной красоты

      Являет нам Творец картины.

      И надо не пройти, услышать сей намёк,

      Жить чище, лучше,