Каменный остров. Николай Боровой
mpty-line/>
Каменец-Подольску, с любовью.
Походить по Старому Городу поздней ночью,
Поглядеть в скалистый, с журчащей рекой обрыв.
И услышать небо и звезды, услышать почву…
Испытать внезапный мыслей и чувств наплыв…
Поглядеть на крест, что подсвечен, парит во мраке,
Будто вновь снизошедшая к людям благая весть.
Полумесяца призрак распятый увидеть сзади,
И мечей кривых боевую услышать песнь.
И увидеть время, услышать его дыханье,
Его пульса грохот в своей ощутить груди,
С его поступью властной своими срастись ногами,
И дорогой его куда-то идти, идти…
И в блуждании этом по времени закоулкам,
О ночные камни сбивая усталый шаг,
Его эхом, в пространство льющимся звонко, гулко,
В разговор с собой вовлекая пахучий мрак,
Вдруг суметь разорвать оковы и сбросить маски —
Будто в зеркало, в мир заснувший вовсю глядя,
Ощутив себя будто в старой восточной сказке,
Обрести покой, различить самого себя.
Будто камнем подольским слагая стихов куплеты,
Тем же камнем, что Старый Город в веках сложен,
Размечтаться, надежды контур увидеть где-то,
Хоть давно даже контур, думал, судьбой сожжен…
КАТАРСИС…
Дайте напиться мне светом с картин Караваджо —
Вдоволь напиться, хоть жажда не знает границ.
Дайте пространство вдохнуть из Лоррена пейзажей,
Истину дайте прочесть из рембрандтовских лиц.
Дайте святых, одиноких в пустыне и в келье,
Дайте молитвы Мадонн и мученья Христа.
Образов, смыслов и форм благотворное зелье,
В душу мою пусть спасительно льется с холста.
Дайте сюжетов старинных – загадочных, странных,
Дайте младенцев, во взгляде вмещающих мир.
Рубенса линий взмывающих – дайте мне, дайте.
Может сумею найти утешение в них.
Пошлости – море, прекрасного – малые капли.
Света – крупицы, но будто вселенная – тьма.
Смысл не нужен, хоть даром его б раздавали.
Можно без смысла прожить, если нету ума.
Вязкая пошлость как будто собой подменила
Воздух, пространство, конец и начало времен.
Ищешь спасенья, как в храме, в расплывчатом «было»,
К мудрости «бывшего» в муках идешь на поклон.
«Бывшего» речи глазами настырно внимая,
С ним долгожданный, безмолвный найдя диалог,
Что-то в себе пробуждаешь или вспоминаешь,
Что называется «ты» или может быть «бог».
«Вечери», «пьеты», «волхвы» и «священные дали» —
Вам отзываясь, душа говорит, что жива.
Сколько не пей вас душой, и умом, и глазами —
Все ж никогда не сумеешь напиться сполна.
Да – этой пошлости чуждый изгнанник и странник,
Все растерявший, одно лишь осмелюсь просить:
Тот, кого нет, хоть полотна в спасенье оставь мне…
Чтобы остаток я смог добрести и прожить.
Пусть одинок и бездомен, убог и беспутен
Путь мой в руинах судьбы и надежд, но пока
Свет Караваджо глазам моим будет доступен —
Не оборвется во тьму моей жизни тропа.
Светом я этим утешусь, напьюсь и воспряну,
И на колени поставленный в тысячный раз,
Вместо того, чтоб погибнуть – по-прежнему встану,
Вновь посмеюсь над судьбой – нет, еще не сейчас.
Да, все отвергший, с потупленным муками взором,
В дырах котомку привычным движеньем взвалив,
Вновь побреду этим светом, как будто дорогой,
Как по воде, по нему