Полудёнка. Андрей Анатольевич Рябов
головенкой.
– Тебе что-то не нравится? – нарушил молчание Софронов.
– Не то чтобы совсем, но как-то чего-то не очень…
Софронов рассмеялся:
– Сама-то поняла, чего сказала?
Его подружка, похоже, слегка надулась:
– Извини, университетов не кончала. Зато и не проваливалась пьяной в выгребную яму на школьном выпускном как некоторые, не будем показывать пальцем.
От неожиданности Софронов аж остановился.
– Ты откуда это знаешь? Никто ведь… Так ты что, умеешь в чужих мозгах копаться?!
Собеседница уже весело фыркнула:
– Больно надо – копаться. Там ведь попросту и нет ничего особенно интересного, одни только первобытные инстинкты, точно такие же, как у твоего пещерного предка-неандертальца. Правда, у того хоть не возникало навязчивого желания близко познакомиться с прелестями Анджелины Джоли…
Екарный бабай! Во попал! Софронов покраснел, опустил голову и ускорил шаг. Сзади донеслось жизнерадостное пыхтенье.
– Да не обижайся ты, чудак-человек! Ну да, я и вправду могу читать какие-то яркие страницы в человеческой памяти и чувствовать сущность собеседника. Между прочим, потому и решила тебе помочь. В твоей душе, конечно, грязь есть, а вот Тьмы – нету.
Чтобы сменить тему разговора, Софронов поинтересовался:
– Слушай, а тот старик, которого я встретил на Байбалаке, он кто?
– Дед Ульян-то? Тоже Знающий, только Светлый. И очень сильный.
– Так чего он сам не может этого Темного завалить?
Ротару ответила как-то нехотя:
– Не все так просто, Софрон. В магии есть множество определенных правил и условий… Хотя скорее уж законов, на которых строятся все взаимоотношения шаманов. До определенного момента Светлый не может нарушить некоторые табу, потому что иначе в мире воцарится хаос…
И замолчала. Софронов некоторое время еще выжидал, наконец, глубокомысленно заметил:
– Ну вот, ты подробненько и внятно объяснила. Спасибо, теперь мне все понятно.
Какое-то время шли молча, потом Софронов вытащил из кармана «сникерс», развернул его, разломил и не глядя протянул половинку себе за спину. Через секунду по ладошке мазнуло теплым и мягким.
– Спасибо…
На душе почему-то потеплело. Так бывает, когда ты, издерганный и злой, едешь с работы в плотном потоке других автомашин – среди сотен таких же ненавидящих весь белый свет водителей, которые психуют, сигналят, посылают друг другу ругательства и неприличные жесты. Но иногда вдруг случается маленькое «обыкновенное чудо». Например, ни с того ни с сего серый «крузак», летящий «по главной», притормаживает и приветливо подмигивает тебе фарами: давай, мол, братан, выезжай со своей второстепенной, мне не жалко! Ты пристраиваешься впереди его, изо всех сил семафоря «аварийкой»: спасибо, неизвестный друг! И едешь дальше, потихоньку лелея в груди маленький комочек тепла, от мягкости которого