Белокурый. Король холмов. Илона Якимова

      Трое братьев-рейдеров из Парк-тауэр были весьма похожи между собой и очень при том различны. Малыш Джок, старший, разменявший четвертый десяток вождь Эллиотов Парка и заводила всякого безобразия, и в самом деле был самым мелким в росте, коротконогим и коренастым, с круглой глумливой рожей, сальной до блеска, украшенной кустистой коричневой бородой. Боннет лихо сидел на его крупной голове, лихо торчал на боннете пучок орлиных перьев, хотя и боннет был не первой свежести, и орел – весьма хил и потрепан. Джок восседал на своем скакуне, таком же невысоком и шустром, как хозяин, подбоченясь, на полкорпуса впереди братьев, однако его выдавали руки – пальцы слишком часто теребили узду для столь невозмутимого вида. «С силой и правом!» – кричала фамильная брошь, которой на плече Малыша была перехвачен темно-синий плащ Эллиотов. Про силу никто не отрицал, но вот насчет права… право у них одно – изображенный на эмблеме Эллиотов меч. Или вертикально поставленный на рукоять нож – как тот, что торчал из пепла сожженной овчарни.

      Уилл Эллиот, обладатель эпического прозвища, был выше старшего брата и с лица попригожее, хотя до красавца и ему было далековато. Сухое и длинное поджарое тело, бычья шея, мутный взгляд закоренелого выпивохи, фамильная рыжевато-коричневая масть. Когда он улыбался, в лице определенно появлялось нечто собачье, а что до остальных подробностей телосложения, размышления о них явно выходили за рамки сегодняшней встречи. Вот про подобные клички и говорил Патрику Уот Вне-Закона, когда убеждал, что графа очень душевно приняли в долине… Наглейшим образом, напоказ, держал Уилл поперек холки галлоуэя широкий меч в потертых ножнах, закрывая брата с правой руки. Несмотря на добротный костюм, на благородный цвет плаща, вида Уилл был довольно плебейского, как если бы очутился в седле прямиком со скотного двора. Не исключено, впрочем, что так оно и было.

      Роберт Эллиот, единственный из троих, был хорош собой – несколько девической по свежести красотой, однако ничего женоподобного, несмотря на кличку, не сквозило в его повадке и облике. Чистое, безусое и безбородое лицо с правильными чертами, сощуренные голубые глаза, каштановые кудри, перехваченные сзади возле шеи шнурком. Леди-Эллиот отпустил поводья галлоуэя, как будто предоставив лошадку ее собственному разумению, и вместо меча держал в руке кулек, свернутый из листа лопуха, словно мальчишка, обчистивший монастырский сад. Оттуда он доставал одну за другой спелые до черноты вишни, а косточки сплевывал под копыта коней старших братьев. Когда вишневый сок выступал алым в уголке губ, он слизывал его острым, как у кошки, розовым языком. Казалось, младший из братьев явился не на встречу с врагом, а выехал на увеселительную