Зеркало жизни. Влас Дорошевич
театром не интересовались так, как сейчас. Кажется, только и интересуются, что театром. Куда ни придете, – по третьему слову разговор о театре.
Скоро здороваться будут:
– А! Доброго здоровья! Как похаживаете в театр?
– Да благодарю вас! Слава Богу! Каждый день. Вы как?
– Да вот тут как-то два дня не был. А то каждый день!
– Ну, и слава тебе, Господи! Очень рад!
В Петербурге восемь больших драматических театров[2], не считая маленьких, клубных, сцен.
В Москве, кажется, что ни улица, то в конце непременно театр.
В провинции, говорят, не запомнят таких хороших театральных дел.
«Театр – зеркало жизни».
Похорошело, что ли, так наше общество, или просто ему делать больше нечего, что оно только и делает, – смотрится в зеркало?
Для друга театра явление, конечно, отрадное.
Моралист может заметить:
– Взрослое общество могло бы и другое дело себе найти! Мы берем факты такими, каковы они есть. Общество смотрится в театр. Заглянем:
– Что за изображение?
Чем должна быть современная пьеса?
То есть пьеса, отвечающая современным литературным и сценическим требованиям публики.
Пьеса, которая представляла бы собою не только эффектное и занимательное зрелище, но и составляла бы событие в литературе и театре.
Заставляла бы о себе говорить самую интеллигентную часть интеллигентной публики.
– Скажите, что автор хотел сказать? – спрашивают после первого представления новой пьесы.
– Ей-Богу, не знаю.
– Какую мысль он проводит?
– Кажется, никакой мысли!
– Позвольте! Да что же есть в этой пьесе?
– Батюшка! А настроение?!
Пьеса «в четырех актах и семи картинах» больше не существует. Есть пьеса «в четырех туманах и восемнадцати настроениях».
– В ней интересны некоторые «зигзаги мысли»! – как пишут нынче в рецензиях.
Добрая старая комедия, где даже в заглавии ставилась подходящая пословица:
– Вот, мол, господа честные, какую мысль желаю я провести! Заранее знайте! Смысл басни сей таков.
Она умерла.
Публика расходится с очень модной пьесы г. Плещеева[3] «В своей роли».
– Что же хотел сказать автор? Может кокотка идти на сцену? Не может?
– Ах, Боже мой! Ни то ни другое. Он просто дал настроение.
Вы задумываетесь над участью «жрицы веселья». И жаль ее, и что же, на самом деле, для нее можно сделать? Вот выход! И у вас в душе остается тяжелое настроение. Вот это настроение и остается у вас от пьесы. «И так плохо и этак нехорошо».
Публика ищет настроения.
Критика говорит:
– Пьеса туманна, но в ней есть настроение. Литераторам и артистам остается давать «настроение». Настроение!
В Париже, на бульваре Клиши, есть знаменитый «кабачок смерти». Вы заходите туда, садитесь за гроб, перед вами зажигают тоненькую восковую свечечку, как перед покойником.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.