Распутин. Три демона последнего святого. Андрей Шляхов
новой церкви в родном селе Покровском. Сам Григорий писал об этом так: «Я простой мужичок, когда вообще благодетелей искал, ехал из Тобольской губернии с одним рублем, посматривая по дороге по Каме, как господа лепешки валяли в воду, а у меня и чайку нет на закладку. Как это было пережить! Приезжаю в Петербург… выхожу из Александрово-Невской лавры, спрашиваю некоего епископа Духовной академии Сергия. Полиция подошла: „какой ты есть епископу друг, ты – хулиган, приятель“. По милости Божией пробежал задними воротами, разыскал швейцара с помощью привратников. Швейцар оказал мне милость, дав в шею; я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу; епископ признал меня, увидел, и вот мы стали беседовать тогда. Рассказывал мне о Петербурге, знакомил с улицами и прочим, а потом с Высокопоставленными, а там дошло и до Батюшки Царя, который оказал мне милость, понял меня и дал денег на храм».
Кто-то из биографов Распутина полностью верит этому трогательному рассказу, кто-то опровергает его, утверждая, что Распутин, имевший столь вескую рекомендацию, беспрепятственно получил аудиенцию у ректора Петербургской Духовной академии епископа Сергия.
Есть расхождения и в личности иерарха, познакомившего Распутина с «царем-батюшкой». Если по рассказу самого Григория можно подумать, что эту миссию выполнил епископ Сергий, то многие современники настаивали на том, что в императорский дворец Распутина ввел епископ Феофан. И утверждали это в один голос весьма авторитетные люди.
«Распутина ввел во дворец весьма умный иерарх Церкви епископ Феофан, – писал камергер и товарищ (заместитель) министра внутренних дел Владимир Гурко. – Личность преосвященного Феофана стяжала себе всеобщее уважение своими прекрасными душевными качествами. Это был чистый, твердый и христианской веры в духе истого православия и христианского смирения человек. Двух мнений о нем не было. Вокруг него низкие интриги и происки иметь места не могли бы, ибо это был нравственный и убежденный служитель алтаря Господня, чуждый политики и честолюбивых запросов.
Тем более непонятным и странным покажется то обстоятельство, что к императорскому Двору именно им был введен Распутин», – вторит ему крупный помещик, бывший председателем Государственной думы, Михаил Родзянко.
«В сферу личной жизни Императрицы вошел Распутин. Она не искала его. Он был введен к Ней архиепископом Феофаном, указавшим на него как на „старца“, на котором почиет благодать Божия», – писал саратовский губернатор П. П. Стремоухов.
«Сам человек глубоко религиозного настроения, широко известный своей аскетическою жизнью и строгостью к себе и к людям, Епископ Феофан… долго присматривался к Распутину и вынес затем убеждение, что он имеет перед собой, во всяком случае, незаурядного представителя нашего простонародья, который достоин того, чтобы о нем услышала Императрица, всегда интересовавшаяся людьми, сумевшими подняться до высоты молитвенного настроения.
Впоследствии