Чмок-чмок!. Сергей Михайлович Савченков
а то вдруг челюсть усохнет», – решил Фёдор и, зачерпнув ковшом из бочки, налил в банку воды.
Так как до открытия магазина оставалось еще два с лишним часа, он решил немного поспать и, тихо пройдя в зал, снова улёгся на диван.
Но проснулся Фёдор только в одиннадцать часов – от громкого смеха Ольги, который доносился из кухни.
– Это же надо, – послышался голос тёщи, – оставлю случайно баночку на столе – у него аппетит сразу пропадает, а тут всю водку выпил и хоть бы что! Одна вода в банке.
– Ой, не могу! – смеялась Галина.
«Сваливать на домового – бесполезно, – вздохнув, подумал Фёдор. – Придётся во всём признаться».
В поезде
Писатель Корюшкин любил ездить поездом: за время поездки можно познакомиться с людьми разных профессий, за бутылочкой коньяка услышать от них множество интересных, удивительных историй.
В прошлый раз он ехал в одном купе с военным лётчиком, ветеринаром и парикмахером.
– Аэродром наш секретный, – рассказывал лётчик, – далеко в тайге спрятан. В двух километрах – озёра. Небольшие, но рыбы в них немерено: караси, сазан, щука. Пролетишь над каким-нибудь озерцом на бреющем полёте на сверхзвуковой скорости – от ударной волны штук двадцать-тридцать рыбин кверху брюхом и всплывёт. У нас в столовой всегда свежая рыбка. А по осени, когда кедровый орех поспеет, пролетишь вот так же, на бреющем, над тайгой – вся шишка на землю осыпается. Остаётся только в мешки собрать.
– А мне пришлось недавно удаву брюхо вспарывать, – рассказывал свою историю ветеринар. – Мужик один, любитель всяких экзотических животных, завёл у себя в квартире удава. А тот в один прекрасный момент улизнул через балкон и через форточку забрался к соседке. Пока та дико верещала, он её йоркширского терьера проглотил и назад смотался. Я удаву усыпляющий укольчик поставил, брюхо прощупал, вскрыл – что удивительно, пёсик был еще жив! Правда, пришлось ему искусственное дыхание сделать. Удава обратно заштопал.
– Конечно, наш городок не Москва, – рассказывал парикмахер, – но, случается, и у нас знаменитости останавливаются. Два раза подстригал Валеру Леонтьева, три раза Стаса Михайлова, Рыжего из Иванушек Интернэшнл. Недавно Розенбаума – с боков да сзади подровнял. Он тут же лично для меня песню сочинил и спел: «Зря говорят, что парикмахер никому не нужен на хер». Жалко, что при себе видеокамеры не оказалось, а то бы записал. Земфиру и Агузарову подстригал. Один раз даже саму Пугачёву. Её личный парикмахер гриппом заболел, и Алла Борисовна в нашу парикмахерскую зашла. Ей так понравилась стрижка, что стала уговаривать меня переехать к ней, в Москву. Но я отказался. Присох к своей родной Твери, не могу её и своих клиентов бросить.
– Ваш билетик, паспорт, – сказала проводница, когда Корюшкин с дорожной сумкой подошёл к своему вагону.
– Пожалуйста.
– Так… Проходите. У вас пятнадцатое место.
Минут через пять Корюшкин уже знакомился со своими попутчиками.
– Виктор, – представился сосед по нижней полке. – Капитан