Сны и грезы инспектора Раффинга. Дон Нигро
смертен, что любовь смертна, что вечность – одно из значений смерти, а Бог – это только смерть. Тебя пожрут. Любимого человека пожрут.
Свести все к правильной концовке – самое страшное.
Вот так ты снова возвращаешься к вопросу о самоубийстве: стремлению унять боль, пусть даже ценой жуткого зрелища, которая увидит твоя дочь в кабинете, среди тиканья часов, тиканья часов…
Не существует способа должным образом передать все это. У человека, попавший в этот особенный, бесконечный ад, нет никакой возможности убедить другого поверить в его ад. Тот, кто не в аду, просто убеждает себя, что ничего такого быть не может, отрицает существование такого ада. А вот когда шоры спадают с его глаз, а они в какой-то момент спадают, и он видит ландшафт этого ада, в котором он все время пребывал, у него уже нет никакой возможности донести это до остальных. Монады не имеют окон. С тем же успехом можно смотреть в темные зеркала.
Сюжет всегда самое трудное. Я провел жизнь, решая загадки и ремонтируя древние часовые механизмы. Я любил слишком сильно. Нежелательно это, любить слишком сильно. Привлекает демонов. А теперь, подойдя к концу, здесь, в этой комнате, с тикающими часами и револьвером, я обнаруживаю, что я…
Даже не задумывайтесь, а есть ли что-нибудь после жизни. Нет, я не думаю, что есть. Но вдруг есть? Вдруг я уже мертв, и это мой личный рай, в котором я останусь навечно. Что если приставив револьвер к виску и нажав на спусковой курок, ты обнаружишь, что ничего не изменилось, что после жизни тебе суждено вечно страдать от той же душевной боли, которую ты испытывал в концовке той самой пьесы – своей жизни?
Или если концовкой все и заканчивается, зачем тревожиться из-за возможных страданий дочери? Если смерть мозга есть и гибель вселенной, тогда уже не будет дочери, не то, что ее страданий, ибо завершение моих страданий принесет погибель и ей, и Лондону, и Афганистану, и всему живому. Но я не верю и в это. Потому что могу представить себе, как мир живет без меня, без моих знаний о нем. Меня найдут в этой комнате, с расплескавшимися по полу и стене мозгами. Она увидит это. И будет видеть в своей голове до донца своих дней.
Так какой должна быть концовка? Жизнь – это страдание. Страдание вызывается желанием. Исключив желание, исключишь страдание. Но как избавиться от желания? Следовать восьмеричным путем. Что такое восьмеричный путь? Это лабиринт, в котором ты сбиваешься с пути. Это не ответ. Это ад. Ад – это все, и ад вечен. Человек просто должен страдать. Страдание – это все. Она создано из агонии.
Тикающие часы. Ночь в старом доме. На погосте шуршание в опавших листьях. Красные глаза проклятых.
(Свет меркнет. В темноте тикают часы).
2
В лесу найдена голая девушка. Не помнит ничего, но кто она, ни как попала в лес. Инспектор Раффинг пробует разобраться. В итоге выясняется, что она слишком много знает об умершей жене Раффинга и практически отождествляет себя с ней. А в конце появляется и Николас, самозваный демон из «Мефистофеля». Сюрреалистическая такая зарисовка,