Униженные и оскорбленные в пьесах Островского. Владимир Шулятиков
ого миросозерцания – вопрос об его своеобразном «демократизме».
Дав в своих пьесах первое по времени художественное изображение быта русской буржуазии, подчеркнув, впервые в летописи русской изящной словесности, всемогущество «металла звенящего», Островский, вместе с тем с особенной настойчивостью заговорил о «слабых» и обездоленных, о терпящих неудачи в экономической борьбе за существование, заговорил о бедности, о «честном» труде. И в основу своих драматических произведений он положил защиту интересов «бедных людей».
Защищая интересы «бедных людей», он стал далеко не на ту точку зрения, которую разделяют современные прогрессисты. Его представление о бедности выдвигает на первый план не то, что имеет особенное значение в глазах современных печальников о «меньших братьях». Его «бедные люди» – прежде всего униженные и оскорбленные[2] в точном смысле этого слова.
Несчастие его «бедных людей» заключается не в том, что они страдают под бременем тяжелого труда, подтачивающего капля за каплей их жизненные силы: его «бедные люди» несчастны главным образом потому, что они подвергаются со стороны окружающих всевозможным обидам, издевательствам, оскорблениям, потому что в каждом своем шаге они поставлены в унизительную зависимость от окружающих, потому что окружающие не считают их за настоящих людей, вменяют им в преступление их бедность.
Приказчик Гордея Торцова, Митя («Бедность не порок»), открывает своему приятелю Гуслину причину гнетущей его «тоски-кручины»: «Как не тужить-то? Вдруг в голову взойдут такие мысли: что я такое за человек на свете есть? /…/ Жалованье маленькое, от Гордея Карпыча все обида да брань, да все бедностью попрекает, точно я виноват».
Дочь отставного учителя, Лизавета Ивановна Иванова («В чужом пиру похмелье») изливает свои жалобы на безысходную бедность в следующем характерном монологе:
«– Нет, уж мы очень много трудимся! Что ни говори, как себя ни утешай, а тяжело, право, тяжело! Уж я не говорю о деньгах, не говорю о том, что за наши труды нам платят мало; хоть бы уважение то нам за наш честный труд оказывали; так и этого нет. На что уж наша хозяйка и та смотрит на нас с каким-то сожалением! А всего мне обиднее, что смеются над папашей… И что в этом смешного, что человек ходит в старой шинели? А у нас такая сторона, чуть не в глаза хохочут. /…/ Вот вчера, как шла я из церкви, какие-то молодые купцы вслух смеялись над моим салопом. Где же я лучше возьму? Ты же приносишь людям пользу почти бескорыстно, тебя же презирают».
В «Шутниках»[3] Анна Павловна Оброшенова путем самопожертвования избавляет свою семью от нищенской доли; и, заглядывая в будущее, она радуется не столько тому, что будущее сулит ей безбедное существование, сколько тому, что в будущем она и ее родные не будут больше страдать от незаслуженных обид и оскорблений, перестанут играть роль игрушек в руках каждого встречного самодура. «А вот, Верочка, – обращается она с многознаменательными словами к сестре, – будем жить богато да весело, а главное, не будем ни в ком нуждаться, так перестанут над нами шутить».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.