В метре друг от друга. Рейчел Липпинкотт
уходит, и я сажусь. Жилет продолжает работать, и меня всю трясет. Мысли идут вразброд, и вот уже в зеркале возникает отражение Уилла, стоящего за моей спиной с дерзкой усмешкой на лице.
B. cepacia. Это жесть.
Но разгуливать по больнице без маски? Неудивительно, что он подхватил эту гадость, выделывая такие номера.
Подобных Уиллу мне попадалось в больнице бессчетное множество. Беспечные, легкомысленные люди, бунтари, бросающие вызов поставленному диагнозу, отвергающие его, пока не станет слишком поздно. Это даже неоригинально.
– Ну вот, – говорит Барб с важным видом, как будто она здесь королева, ставя передо мной не один, а целых два молочных коктейля. – Это поможет тебе продержаться какое-то время.
Она ставит коктейли на стол, и я улыбаюсь, глядя в ее такие знакомые карие глаза.
– Спасибо.
Барб кивает, легонько поглаживает меня по голове и направляется к выходу.
– Спокойной ночи, детка. До завтра.
Снова сажусь, смотрю в окно и отхаркиваю все больше и больше слизи, а «Аффловест» продолжает свою работу, прочищая мои дыхательные пути. Взгляд уходит к рисунку с легкими, а от него к другим, висящим рядом. Начинает болеть грудь. Жилет здесь ни при чем, просто мне вспомнилась моя настоящая кровать. Родители. Эбби. Беру телефон и вижу поступившее сообщение – от папы. На фото – его старая акустическая гитара. Стоит, прислонившись к тумбе в его новой квартире. Папа потратил целый день на обустройство, после того как я настояла, чтобы он занялся этим, а не вез меня в больницу. Он притворился, что ему не нравится такое решение, а я притворилась, что договорилась с мамой, чтобы он не чувствовал себя виноватым.
Сколько же притворства после этого дурацкого, самого нелепого в мире развода.
Развелись они шесть месяцев назад и до сих пор не могут даже смотреть друг на друга.
Не знаю почему, но мне вдруг отчаянно захотелось услышать его голос. Прокручиваю список контактов и уже почти нажимаю зеленую кнопку вызова, но в последнюю секунду решаю этого не делать. Обычно я никогда не звоню в первый день, и папа разнервничается, если услышит мой кашель, с которым я ничего не могу поделать. Он и так проверяет меня каждый час своими сообщениями.
Чего я точно не хочу, так это беспокоить родителей. Не могу.
Лучше подождать до утра.
Просыпаюсь на следующее утро, открываю глаза и не могу понять, что же меня разбудило. Потом вижу на полу свалившийся со стола и настойчиво вибрирующий телефон. Вижу два пустых стаканчика из-под молочного коктейля и горку пустых стаканчиков из-под пудинга, занявшую почти все свободное место. Теперь понятно, почему телефон свалился со стола. Если мы состоим из воды на шестьдесят процентов, оставшиеся сорок состояли бы из пудинга.
Потянувшись к телефону, чувствую жжение в том месте, где у меня гастроскопическая трубка. Осторожно трогаю бок, подтягиваю рубашку, чтобы отсоединить трубку, и обнаруживаю, что кожа вокруг нее покраснела и воспалилась сильнее, чем накануне.
Это плохо. Обычно раздражение проходит после применения фуцидина, но