Сказки Заброшенных Крыш. Андрей Бондаренко

      Пахло чем-то чистым и влажным, совсем чуть-чуть угадывался аромат летнего полевого разнотравья.

      – Нуте-с, сударь мой, – совсем рядом раздался негромкий, очень певучий голос. – Как говорит в своих «нетленках» великий и ужасный Саня Бушков: – «Открывайте глаза, голуба моя, ресницы-то – дрожат!».

      Ник послушался и приоткрыл правый глаз, а через секунду и левый, ошалело таращась на говорящего. И было, право, чему удивляться – в двух шагах от него, на перевернутом старом деревянном ящике, восседал здоровенный, серый в полосочку котяра.

      – Здравствуйте, милый юноша! – пропел-промурлыкал странный кот. – Разрешите представиться. Меня зовут – Кот.

      – А меня – Ник, – автоматически ответил Ник, затравленно озираясь по сторонам. – Николай, Николаша, Коля…

      – Да, вы встаньте на ноги, любезный мой, освободитесь от рюкзака с парашютом, – подал Кот дельный совет. – Оглядитесь хорошенько, удовлетворите своё безмерное и праведное любопытство.

      Ник, опираясь ладонью правой руки на какую-то узкую кирпичную стенку, поднялся на ноги и сбросил с плеч тяжёлый рюкзак.

      «Так и есть, парашют, всё же, не раскрылся…. А я жив почему-то!» – пронеслось в голове.

      Он внимательно оглянулся по сторонам, вокруг были только крыши: металлические и черепичные, гладкие и ребристые, явно новые и совсем ветхие – самых разнообразных цветов, оттенков и колеров. Сплошные такие крыши, тесно примыкающие друг к другу, без начала и конца…. А узкая кирпичная стенка оказалось гранью обыкновенной дымоходной трубы – одной из многих тысяч таких же, беспорядочно торчащих тут и там.

      Молодой человек с беспокойством посмотрел на небо. Увиденное оптимизма не добавило. На западе горел тревожный малиново-оранжевый закат, и половинка солнца уже скрылась за линией горизонта, а на востоке теплился нежный розово-алый рассвет, и другая солнечная половинка – явно, только что – показалась на свет Божий. Разномастные облака, дружно выстроившись по неровным кривым овалам, медленно плыли в противоположных направлениях. Причём, похоже, вокруг того самого места, где они с Котом и находились.

      Ник недоверчиво потрогал ладонями лицо, плечи, колени. На всякий случай – от души – ущипнул себя за ляжку. Нет, сном даже и не пахло. Всё было нормально, и боль очень даже ощущалась.

      Короче говоря, вокруг была только реальная действительность, данная нам в объективных и субъективных ощущениях – как любил выражаться Фридрих Энгельс, известный интеллектуал и оригинал.

      «Но, всё же, чёрт побери, что это такое приключилось со мной? И где, собственно говоря, я нахожусь в данный конкретный момент?», – подумал Ник и резко обернулся к нежданному напарнику.

      Кот, как выяснилось, всё понимал правильно и заговорил, не дожидаясь глупых и бестолковых вопросов:

      – Это место так и называется – Заброшенные Крыши. По своей глубинной сути – обычная перевалочная станция: дальше можно проследовать в любых, порой самых невероятных направлениях. Даже…, – Кот сделал многозначительную театральную паузу. – Даже и Назад.

      – Следовательно, я – умер?

      – Да, ладно вам, сударь! – Кот недовольно и чуть презрительно улыбнулся в роскошные усы. – Полноте, милый друг. Что есть, с философской точки зрения, все эти глупые сентенции? Живой – мёртвый? Счастливый – несчастный? Весёлый – печальный? Настоящий – придуманный? Что, я вас спрашиваю? Так, только глупые термины, наполненные бессовестной и наглой ложью…. Всё относительно в этом бренном и неверном Мире. Относительно – ко Времени, прежде всего. Сегодня вы глупы, туповаты и ограничены – конкретную дурацкую аксиому принимаете за непреложную истину в последней инстанции. А завтра поумнели немного и – неожиданно для самого себя – поняли, что истин может быть несколько. Или же, вовсе, ни одной, к примеру…

      – Отдаю должное вашему недюжинному и могучему интеллекту, уважаемый Кот, – произнёс Ник, в глубине души несказанно удивляясь собственному хладнокровию. – Но изложенное вами мне мало что объясняет. По всем классическим законом школьной физики я должен был расшибиться в лепёшку: падение с двух с половиной тысяч метров, причём, с нераскрывшимся парашютом – дело очень серьёзное, знаете ли…. А я тут стою себе на крыше, с котами разговариваю. Может, это просто такой элементарный предсмертный бред? А?

      Кот недоверчиво помотал ушастой головой и, задумчиво прищурившись, прошелестел едва слышно:

      – А вы, милостивый государь, поведайте мне о ваших последних десяти-двенадцати минутах. О тех, которые имели место быть до вашего появления на Заброшенных Крышах. И, главное, о последних мгновениях.…Тогда, быть может, я и смогу подсказать вам что-нибудь дельное. Может, даже спрогнозировать чего на Будущее….