Обаятельная Вера. Диана Машкова
ни обследовали, никаких нарушений найти не смогли. Девочка просто молчала, и все.
Даже учителя в школе к ней приспособились: никогда не вызывали к доске, давали только письменные задания.
Особенно мучилась с безмолвной ученицей англичанка Светлана Сергеевна – потихоньку оставляла ее после уроков и давала слушать записи, читала вслух книги. Вера поняла, хотя и не сразу, что учительница влюблена в папу и относится к ней как к собственной дочке. Хочет помочь. Только Александр Иванович никак не желал замечать ее особой привязанности: после смерти мамы он не обращал внимания на женщин. Вел себя так, словно никакого различия полов в природе не существует. А ведь он был еще не старым человеком – чуть-чуть за пятьдесят. Сейчас эти близкие «пятьдесят» казались периодом расцвета.
Девочка видела, как страдает бедная Светлана Сергеевна, и, чтобы хоть чем-то компенсировать ей безразличие отца, усердно занималась английским. Читала про себя, писала, учила новые слова, которые не могла произнести вслух. Но они четко звучали в ее голове.
После смерти мамы с Верой случилась еще одна странность: она научилось видеть чувства людей. Оказалось, что каждое из них имеет свой цвет. Вокруг отца всегда витала черная дымка – девочка знала, что его сердце не может оправиться от удара. Догадывалась, что в смерти Лиды он винит только себя. Бабушкина тоска была свинцового цвета – плотный серый туман над головой. У чувств Светланы Сергеевны был нежно-розовый оттенок, который изредка становился бордовым. Кажется, в моменты отчаяния.
Вере было легко понять, как относятся к ней одноклассники и учителя. Преподаватели часто испытывали жалость – синий цвет, – ученики, бывало, завидовали особому положению Орловой – «ее никогда не спрашивают», – и тогда воздух вокруг их голов окрашивался в темно-зеленый. Эмоции людей менялись, краски над ними – тоже. Это было красиво.
А потом ее способность пропала так же, как появилась – внезапно. Когда Вере исполнилось пятнадцать, она начала мучить себя вопросом, почему мама так поступила. Чтобы покончить с собой, человек должен дойти до последней точки отчаяния – прозябать в нищете, быть никому не нужным. У мамы была семья, был достаток – все, чтобы жить и радоваться. Значит, существовала какая-то тайна, о которой взрослые Вере не говорили.
И она начала искать. Ждала, когда отец с бабушкой уйдут из дома, и шла в кабинет отца, где хранились семейные документы. Каждый раз Вера преодолевала настоящий ужас, открывая дверь в кабинет, и все же не оставляла попыток. Вскоре ее настойчивость была вознаграждена – в нижнем, запирающемся ящике отцовского стола, который Вера вскрыла с помощью отвертки, она нашла мамин дневник.
«Александр Иванович ухаживает за мной, – писала Лида на первой странице, – забавно! На лекциях все его слушают, открыв рот, а вечером, в ресторане, он смотрит на меня с таким интересом, словно профессор здесь – я. Анька говорит, он очень импозантный мужчина. Не знаю. Не понимаю, что это значит. Я только вижу, что он намного старше меня